Она открыла свой гардероб. Сначала монтаж – нервы, нервы, нервы… Кто там должен быть на съемках-то? Хоуксмуир. Этот ужасный Хоуксмуир. Вчера Джейк, а сегодня – Хоуксмуир. Два самых неприятных для нее человека. Одеться надо так, чтобы всех убить наповал. Она решила, что это будет день в духе Джона Гальяно и Корнелии Джеймс.
Сэм поморщилась от боли в пальце. Из-за одного крошечного пореза? Потом она опять поморщилась от внезапной резкой боли, но теперь уже в голове. Боль опускалась по шее, вниз, до самого живота, словно ее вскрывали ножом для нарезки филе. Непонятно, что это. Она не могла понять, что с нею. Абсолютно не понимала.
Она надела жакет и юбку в стиле Гальяно. Одежда для боя. «Мода», – подумала она. Мода – штука загадочная. Только приноровишься к ней, как она меняется. Сэм вытащила сногсшибательный платок в духе Корнелии Джеймс и задрапировала им свои плечи.
Вот так-то получше. Отлично. Потрясающе.
Затем она достала из ящика комода носовой платок, маленький белый платок с французской кружевной каймой и своими инициалами «СК», вышитыми синими нитками в углу, положила его в свою сумочку. Она с усилием провела гребнем по волосам, посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась, довольная результатом.
– Блеск! – сказала она. – Отпад!
Хлопнула в ладоши и вышла из ванной, удивляясь, почему вдруг именно эти слова пришли ей в голову.
«Нет, тебе никогда не избавиться от этого», – произнес чей-то голос с сильным американским акцентом.
Она услышала, как хихикает Ники. Раздалось несколько взрывов.
«Нет, не в этот раз, Бэтмен».
ОТПАД! ЗАВАЛ! БАХ! ТРАХ! БЛЕСК!
– Ну, это мы еще посмотрим.
Ники и Хэлен сидели за столом и смотрели телевизор. Ложка Ники застыла в воздухе, и молоко струйкой стекало вниз, на манжет его рубашки. Хэлен, завороженная фильмом, не замечала этого, и Сэм почувствовала вспышку раздражения. Она схватила ложку и вытерла молочный поток кухонным полотенцем. Хэлен вскочила:
– Извините, миссис Кэртис… я…
– Да все нормально, – сказала Сэм слегка прохладно, возвращая Ники его ложку.
Потом выключила телевизор.
– Ну-у-у! – воскликнул Ники.
Хелен снова села, покраснев.
– Хэлен, Ники чересчур много смотрит телевизор. Пусть не смотрит, хотя бы пока ест.
Она улыбнулась Хэлен, понимая, что говорила злым тоном, и пытаясь сгладить свою резкость.