«Холланд, – подумала она. – Ага, Джулиан Холланд. Отец Эдгара». Теперь она вспомнила. Он был у них, когда она заявилась домой.
– Ну, я же чувствовала себя виноватой перед ним.
– По-моему, он подумал, что ты тронулась. Ты просто села на него и твердила ему без остановки, что это, мол, твоя вина, потому что ты не придала значения своему сну.
Сон. Она содрогнулась.
– Он выглядел таким… таким несчастным. Таким виноватым.
– Ну, трудно было ожидать, что он примется скакать от радости.
– Очень мило с его стороны, что он заехал.
– Я играл с ним в теннис. Ему хотелось немного поупражняться.
– А я поблагодарила его за те цветы?
– Да, раз сто.
Она внимательно посмотрела на занавески, слегка колышущиеся на сквозняке.
– Они какие-то неряшливые, – сказала она.
– Неряшливые? Цветы?
– Эти занавески. Нам надо поскорее отдать их в чистку. Мы их никогда не чистили.
Ее голова болела, во рту все пересохло. Она снова чувствовала запах лука. Жареного лука, спиртного и прогорклого дыма.
– Ты ел лук?
– Ага. Маринованный. Мы ели рыбу, чипсы и маринованный лук. Все было просто отлично. Ну а потом приняли маленький парад магазинов…
– Ты играл в теннис, а потом ел рыбу и чипсы?
– Ну.
– А я-то думала, что ты пытаешься сбросить вес.