Мать разбудила ребенка, потом схватила подушку и прижала ее к лицу мальчика. Она говорила ему: „Я отведу тебя в рай, к твоему дядюшке“. Мальчик смог выскользнуть, мать стала гоняться за ним по квартире. На кухне он убил ее. Выбора не было: либо он, либо она».
— Вот и причина… Он сам ее нам предоставляет, — предположила Доминик Крейс.
— Так вот просто? — не поверил ей Кривен. — Он что же, решил указать, как его найти?
— Этого не может быть, — еле слышно пробормотал Беккер.
— А почему бы и нет? — не сдавалась молодая женщина. — Подобные типы жаждут, чтобы их поймали. Он хочет бросить вызов следователям и вместе с тем приостановить свое продвижение вперед, к следующей жертве.
— В статье нет имени, — заметил Нико. — Кривен давай разбирайся. Я хочу знать, кто этот мальчик и что с ним стало.
Профессор Армель была готова принять тело новой жертвы. Она едва успела выйти из своего кабинета, как раздался звонок, требовавший ее возвращения. Стоило бы обосноваться окончательно в Патологоанатомическом институте, потребовать, чтобы ей срочно построили там служебное жилье, — зачем ходить туда-сюда? Дел было выше головы. Она думала обо всех этих семьях, ждавших данные аутопсии кого-то из близких, чтобы можно было организовать наконец похороны и предаться трауру. Дети, молодые люди, пожилые, — она должна была раскрыть тайну смерти каждого. Ее память сохраняла воспоминания о телах, вскрытых скальпелем, о препарированных органах. Она помнила каждое слово совершенно растерянных родителей. Прекрасная почва для кошмаров. Но для нее все это стало привычной работой. Хотя порой какой-нибудь ее «пациент» и пробирался тайком в ее сны. И хотя это не становилось наваждением, Армель тяжело вздохнула: нелегко выбросить из головы все эти тяжелые, почти смертоносные мысли.
— Тот, кто страдает, никогда не получит того, что желает, — услышала она за своей спиной.
Армель вздрогнула и обернулась. Эрик Фьори!
— Что вы тут делаете? — спросила она довольно агрессивно.
— Работаю. Взял дополнительные часы, чтобы сделать все записи.
— Это уж мне решать.
— Не беспокойтесь, я не попрошу у вас ни су. Считайте, что я волонтер.
— Так тоже не пойдет, Эрик. Не знаю, что с вами происходит в последние дни, но существуют правила, и им надо соответствовать. Я больше не буду смотреть сквозь пальцы на ваши вольности.
Удар достиг цели. Щеки у молодого человека побелели, он обиженно поджал губы, но на лице было написано, что он это запомнит.
— Жаль, — выдавил он из себя в конце концов. — Но раз уж я здесь, может быть, я могу вам помочь?
— У меня все в порядке. Я не нуждаюсь в вашей помощи.
— Послушайте, Армель, я правда немного не в себе. Личные проблемы. Обещаю, что все будет в порядке. Но разрешите мне поработать с вами этой ночью.
Армель изучающе на него посмотрела. Его настроение изменилось, теперь он казался жалким, на лице искреннее желание исправиться. Она не хотела отказывать ему и обижать. Худой мир лучше доброй ссоры.
— Хорошо, оставайтесь. С минуты на минуту должны привезти четвертую жертву. Будьте готовы.