Глава 25
Виктор сел в кровати и заметил, что пижама намокла от пота. Даже простыня была местами мокрой, а боль в горле заметно усилилась.
Проклятье! Сначала Синдбад, потом Анна, простуда, кошмарный сон, а вдобавок это. Скинув одеяло, Виктор нашел предусмотрительно положенный рядом с кроватью фонарик и, ежась от холода, спустился по скрипящей лестнице. Он не был боязливым человеком, но все же у него неприятно засосало под ложечкой, когда луч фонарика скользил по фотографиям на стенах. Смеющаяся мать с собаками. Отец с трубкой у камина. Вся семья вместе, радующаяся улову отца.
Как у человека, погруженного в наркоз, у него на какую-то долю секунды вспыхивали воспоминания и вновь погружались во тьму.
Когда он открыл входную дверь, ему в лицо ударил сильный ветер, который принес в дом не только влажный воздух, но и остатки осенней листвы.
Он надел кроссовки и синюю ветровку с капюшоном прямо на шелковую пижаму и побежал к генераторной будке метрах в двадцати от дома. Дождь размыл песчаную дорожку, и на ней образовались большие лужи, невидимые для Виктора с его жалким фонариком. Поэтому не успел он дойти до сарая, как и кроссовки, и штанины стали мокрыми. Дождь хлестал по лицу, но Виктор пытался не бежать, чтобы не поскользнуться в темноте. В его походной аптечке, конечно, были лекарства от простуды, но не для более серьезных заболеваний и повреждений. И последнее, чего можно было себе пожелать, — это открытый перелом ноги посреди ночи на острове, отрезанном от остального мира.
Металлическая будка стояла практически на границе участка с общественным пляжем, их разделяла покосившаяся белая ограда.
Виктор отлично помнил, с каким трудом они когда-то поддерживали эту ограду в пристойном состоянии. Надо было зачищать подгнивающие брусья, покрывать их лаком, а затем красить белой краской, которая отвратительно пахла. И ему приходилось всегда помогать отцу. Но пару десятилетий за забором никто не следил, и теперь он пришел в упадок, как и генератор, который Виктор сейчас надеялся запустить.
Он вытер ладонями мокрое лицо и застыл на месте. Что за черт! Он все понял, прежде чем нажал на пластмассовую ручку. Ключи. Они висят на крючке около ящика с предохранителями в подвале, и он, разумеется, их забыл.
В гневе он ударил ногой по металлической двери и сам испугался получившегося грохота.
— Плевать, все равно никто не услышит.
Он вновь стал говорить сам с собой и вспотел, невзирая на холод. Виктор скинул с головы капюшон. А потом вдруг все вокруг замедлилось. Его охватило какое-то странное чувство, будто его внутренние часы остановились и время замерло. На самом деле прошло не больше секунды, но он регистрировал все события как в замедленной съемке.
Он четко осознал три вещи. Во-первых, звук, который он услышал, только сняв капюшон: звук работающего генератора.
Во-вторых, свет. Оглянувшись, он увидел освещенное окно спальни. Лампа на тумбочке, которую он безуспешно пытался включить несколько минут тому назад, мягко освещала комнату.
И третье — человек. Он стоял в спальне и глядел в окно. Прямо на него.
Отшвырнув фонарик, Виктор побежал что было сил. Это было ошибкой. Он не пробежал и половину пути, как свет в окне погас и все вокруг вновь погрузилось в темноту. Пришлось возвращаться за брошенным фонариком, а потом опять бежать к дому. В кромешной темноте он промчался по лестнице наверх, в спальню. Никого.