Одержимые

Потому, что мочалка у него во рту намокла от слюны, а потом высохла по краю, не показывая признаков дыхания.

Потому, что, чтобы выздороветь, необходимо беспамятство и забвение.

Потому, что он плакал, когда не надо и не плакал, когда было надо.

Потому, что вода в большом котле на первой конфорке закипала медленно, вибрируя и шумя.

Потому, что кухня была влажная от пара, а окна плотно закрыты. Температура должна была быть сто градусов.

Потому, что он не сопротивлялся. А когда засопротивлялся, то было уже поздно.

Потому, что я надела резиновые перчатки, чтобы не ошпариться.

Потому, что я знала, что не надо паниковать, и я была спокойна.

Потому, что я любила его. Потому, что любовь так сильно ранит.

Потому, что я хотела рассказать тебе все это. Просто так.

Доверьтесь мне

Это случилось в начале второго года после Указа, когда прокатилась первая волна арестов, штрафов и заключений в тюрьму. Своим чередом происходили частые смерти. И только самые отчаянные женщины могли принять новые условия и завести детей, как предписывал государственный Закон «О морали».

У нее просто не было выбора: студентка, без денег и без надежды найти работу после окончания учебы. Ее мать, разведенная и нищая, будет просто разорена. Она никак не могла иметь ребенка, и у нее его не будет.

— Я знаю, что делать.

Решение это наполнило ее отчаянной и уверенной отвагой, заглушив страх.

Но проходили недели, а она продолжала боязливо и осторожно выведывать, где найти врача, готового сделать противозаконную операцию. Она говорила об этом только с теми подругами, кому доверяла.

По Закону «О материнстве» даже такие расспросы рассматривались как судебно наказуемый проступок. Ее могли оштрафовать на тысячу долларов и выгнать из колледжа.

Не могла она доверять и молодому человеку, от которого забеременела, своему любовнику. Вернее, он был не совсем ее любовником, а так, знакомым. Теперь она его даже избегала. Он ничего не знал про ее жизнь. Их общую ошибку она полностью возьмет на себя.

Ходила также слухи о мужчинах, ставших доносчиками «Бюро медицинской этики», которые предавали даже своих жен, просто так, от злости. И еще из жадности: информаторам платили до пятисот долларов за каждый арест.

Даже с друзьями, скрывал свое отчаяние, она говорила осторожно, употребляя определенные термины.