— Он разговаривал с убитым? — спросила Шивон.
— Не думаю. Кафферти угощал Федорова у стойки, потом, когда поэт выпил и ушел, он присоединился к Андропову и Бейквеллу, которые сидели за столиком в одной из кабинок. Я проверил: стойка оттуда не просматривается, так что Андропов вряд ли видел Федорова.
— Может, это простое совпадение? — предположил Гудир.
— В нашей работе такие совпадения встречаются крайне редко, — возразил Ребус.
— Но разве не бывает, что вы видите связь там, где ее нет?
— В мире взаимосвязано все, Тодд, вопрос лишь в том, насколько тесно. Думаю, с этим согласится и самый рьяный библейский проповедник. Кажется, в психологии это называется «шесть степеней отчуждения» или что-то вроде этого.
— Я не проповедник. Во всяком случае, не в том смысле, какой вы вкладываете в это слово.
— Тогда попробуй стать им. Говорят, это отличный способ выплеснуть лишнюю энергию. Если хочешь, можешь попробовать свои силы на мне.
— Только во внеслужебное время, — насмешливо сказала Шивон и повернулась к Ребусу: — Ты считаешь, нам нужно побеседовать с этим Бейквеллом?
— Это было бы неплохо.
— В таком случае, — засмеялся Гудир, — нам придется допросить всех парламентариев по очереди.
— Это еще почему? — удивился Ребус.
— А потому… — настал черед Шивон познакомить его с утренними результатами их работы — рассказать о проекте Родди Денхольма и о записях заседаний Комитета по возрождению городов. В подтверждение ее слов Гудир показал на прозрачную пластиковую коробку с датовскими кассетами.
— Если бы только у нас была воспроизводящая аппаратура!.. — сказал он.
— Цифровой магнитофон уже везут из Хоуден-холла, — напомнила Шивон.
— Кого-то ждет несколько десятков часов бесплатного цирка.
Гудир открыл коробку и разложил кассеты на столе перед собой, потом принялся ставить их на ребро, словно костяшки домино.
— Мне кажется, — сказал Ребус в пространство, — что очарование детективной работы начинает понемногу меркнуть.
— Возможно, ты прав.
Шивон толкнула стол, и кассеты одна за другой повалились на бок.