— Вот не знал, что недо… неодушевленные предметы умеют говорить, — промолвил Ребус, вспоминая разговор с Соней.
— Они говорят на своем собственном языке, Ребус, — пояснил Стоун. — А эксперты выступают в качестве переводчиков.
«Да, — подумал Ребус, у которого немного прояснилось в голове. — Эксперты исследуют улики, которые находят на месте преступления малышка Соня и другие».
— А ты что здесь делаешь? — спросил он. — Тоже решил навестить больного?
— Хочешь сменить тему?
— Нет, просто спрашиваю.
Помолчав, Стоун кивнул.
— Наружное наблюдение отменяется, по крайней мере до тех пор, пока Кафферти не придет в себя, — сказал он. — А это значит, что утром я смогу вернуться домой. Впрочем, инспектор уголовного розыска Дэвидсон обещал держать нас в курсе событий.
— Только я не советовал бы вам задавать ему сложные вопросы завтра утром, — посоветовал Ребус. — Когда я видел его в последний раз, Шэг пытался танцевать прямо посреди улицы.
— Я это учту. — Стоун поднялся. — А теперь идем, я тебя подвезу.
— Я живу на другом конце города, — ответил Ребус. — Лучше я вызову такси.
— Тогда я подожду, пока оно придет.
— Но это вовсе не потому, что ты мне не доверяешь, правда?
Стоун не ответил, и Ребус шагнул к двери палаты, но только затем, чтобы заглянуть в одно из похожих на амбразуру смотровых окошек. Он, однако, так и не сумел разглядеть, на какой из коек лежит Кафферти, к тому же некоторые из них были огорожены ширмами.
— А вдруг ты выдернул ему пару капельниц? — спросил он. — Ведь теперь у тебя есть на кого все свалить…
Стоун покачал головой и — как и медсестра — показал пальцем на потолок.
— Запись на камере покажет, что ты даже не заходил в палату, — пояснил он. — Разве ты не знаешь, что фотография не лжет?
— Знаю, — отозвался Ребус. — Но не верю.
Он подобрал с пола сумку и первым пошел к выходу, Стоун — за ним.
— Ты давно знаком с Кафферти? — спросил инспектор.