Телохранитель Каина

– Она очнулась и спросила, что с нею происходило. Она действительно не помнила?

– Конечно! – уверенно сказал Потемкин.

– И все, что происходило вокруг нее, – оно как бы не существовало?

– Да.

– Весь этот зал… Там было человек двести…

– Во время гипноза они для нее не существовали. Она не слышала их. И не видела.

– Но вас она слышала, – напомнил Китайгородцев.

– Меня – да. Гипнотический раппорт – так это называется. Гипнотизируемый практически полностью отключается от воздействий внешнего мира, но с тем человеком, который погрузил его в гипноз, у него сохраняется связь. Он его слышит, и он ему подчиняется. У академика Павлова есть даже теория на этот счет: у загипнотизированного спит весь мозг, почти весь, за исключением маленького участка, который не заторможен, а напротив, чутко реагирует на голос гипнотизера. Гипнотизер как бы удерживает человека на веревочке, не позволяет ему провалиться в полное беспамятство.

Беспамятство – на это слово Китайгородцев среагировал. Потому что в последнее время ему приходилось думать об этом не раз.

– Скажите, а можно человека заставить что-то забыть? – спросил он. – Вот человек что-то знал… Что-то видел… а после гипноза все напрочь забыл…

– Амнезия, – кивнул Потемкин. – В принципе возможно. – Он произнес это легко и непринужденно, сразу же заметил, что его ответ Китайгородцева не впечатлил, и тогда он с вызовом поинтересовался: – Или вам не очень верится?

Кажется, он был готов обидеться, но Китайгородцев не стал юлить:

– Я сидел там, в зале. А вы говорили… Ну, руки сцепить… Сильное напряжение… Никто не сможет расцепить, пока вы не прикажете…

– Ну! – с прежним вызовом бросил Потемкин.

– И парень, что сидел передо мной, руки легко расцепил, без всякого приказа.

Потемкин усмехнулся.

– Даже у гипнотизеров экстра-класса, при самом благоприятном стечении обстоятельств, когда вроде бы все получается, гипнозу поддаются девять человек из десяти. Есть люди, которые в большей степени подвержены гипнозу, есть те, кто в меньшей. Понимаете? Из десятка найдется один, кто не поддастся.

Последние слова он произнес уже с нескрываемым раздражением. То ли на этих неподдающихся сердился, то ли на Китайгородцева за его неверие.

– Я не всесилен! – сказал он раздраженно. – И амнезия эта, про которую вы спрашиваете… Я такого не умею, например. Ну что же, не каждому дано!

Расстроился, было заметно.