Федор чуть не возмутился: неужели его можно перепутать с медвежьим черепом на колу?! Но потом начал соображать — поклоняется ему — значит, чего-то хочет. И нетрудно ведь понять, чего именно хочет животное…
У медвежонка, похоже, просто сильная простуда. Опять нужен укол бициллина, и на этот раз Федор не решился дать двойную дозу, но повторил укол через несколько часов. Все эти несколько часов медведица прилагала все усилия, чтобы Федор не мог вылечить малыша: рявкая и колотя лапой, загоняла его в озерцо, а малыш жалобно вопил, изо всех сил пытаясь вырваться.
Медведица провела ночь где-то поблизости и с первым светом опять загоняла медвежонка в воду. Потребовалось полчаса воплей, отрицательных взмахов руками и приплясываний прямо на пути зверя, чтобы медведица перестала губить свое чадо. Ну, и сделал он еще один укол…
К вечеру звереныш стал выглядеть получше, и даже пытался погнаться за жуком: жук сел зверенышу на нос и тут же, басовито жужжа, улетел. Незадолго до вечернего заката мать фыркала и ворчала что-то, и медвежонок тоже профыркал ответ. После чего медведица опять упала на передние лапы, склонилась до земли перед Федором, и ушла вместе со зверенышем. У медвежонка вид был еще дохлый, его временами шатало, и Федор совсем не был уверен, что зверек выживет. Но больше никогда не видел Федор ни медведицы, ни малыша, а когда услышал о них, то оказалось — все-таки малыш остался жив!
Федор долго еще жил на озерце под скалой, напоминавшей ему голову медведя, по соседству с кольями, на которых сидели огромные медвежьи черепа. Так и жил еще больше двух недель — пока срасталась мышца, и пока были лекарства в аптечке.
Много раз приходили медведи. Федор все лучше понимал их, постоянно лечил, и даже вспомнил некоторые травы, которые показывала ему бабушка. И эти травы тоже пригодились. А медведи все больше почитали Федора вместе с горой, черепами и озерцом.
К середине августа и мышца давно срослась, и опустела аптечка. Федор Тихий вернулся в деревню, придя не так уж намного позже намеченного срока. По дороге он зашел к себе в избушку и убедился, что в избушке кто-то был и унес все, что еще в ней хранилось. Сделать это мог только человек, как и настропалить ловушку.
В деревне объяснить свое опоздание было совсем не сложно — Федор рассказал почти что правду. «Почти что» — потому что Федор честно тыкал пальцем в место ранения, показывал знаками, как все случилось. В его рассказе была полнейшая правда — кроме того, где он был и что делал после падения бревна-ловушки. В определенной мере он не врал, потому что если бы не Спаситель, он, даже и сумей он выбраться из-под бревна, оставался бы в своей избушке, пока не сможет ходить снова. Ну, вот про это он и рассказывал.
Все равно ведь Федор был немой, и при всем желании не смог бы рассказать односельчанам, как выручил его Спаситель и что он был у медведей целителем и шаманом.
Глава 12. Зверь и ловушка
— Не хотите посмотреть один фильм? Право, его стоит посмотреть… — Голос Маралова, даже смягченный, приглушенный, заставлял люстру качаться, его фигура заполняла дверной проем.
— Если вы предлагаете — значит, стоит! — засмеялся Михалыч. — А что за фильм?
— Сняли знакомые ребята… но предупреждаю — мрачное дело, нехорошее.
— То есть я понимаю так — смотреть его стоит, этот фильм, но впечатление — тяжелое?
— Ну да. Михалыч… Может, вам жены с собой не брать?
— А ваша жена фильм смотрела?
— Ну… Она все-таки жена охотника.
— А моя — жена ученого. Когда приходить?
— Да вот, Владимира Дмитриевича подождем — его охотники все мучают, опять расспрашивают о чем-то. Придет он — и сядем.
Фильм и правда оказался невеселый. Документальный фильм о том, как бравые охотнички добыли на Малой Речке медведя. Взяли лицензию, все законно, честь по чести, чтобы не прятать потом шкуру и клыки. Ну, и поставили на медведя капкан. Маралов торопливо объяснял, что охотники настропалили ловушку, а сами уехали в Минусинск, неделю жили там в гостинице и промывали себе внутренности водкой. А через неделю они поехали осмотреть ловушку, и вот, взяли с собой видеокамеру…