Гегемон объясняет, что никому он не продавался, что «Трансформер» заключил договор с районом на поставку торфяных брикетов, торф здесь в войну добывали, а платить будут по-честному, по расценкам, и если не лениться, можно в месяц получать миллиона полтора-два.
— Сколько? — не унимаются бомжи.
— Сколько слышали. У нас льготное налогообложение. Все, что ни заработаем, идет в общий котел. Администрация получает зарплату, и не более того. Можете верить, можете нет.
— В коммунизм нас тянешь?
— Чтобы не было сомнений, подпишем с каждым договор.
— А если я не буду работать? — не унимается Хасавюрт.
— Будешь жрать, как и все. От пуза. Но смотри, чтобы у тебя кусок в горле не встал.
— И что, не будут высылать на «Большую землю»?
— Нет. Не будут, — заканчивает собрание Гегемон.
На обед всех приглашают в столовую.
Потом приезжает фургончик, из него появляется врач. Все проходят медицинский осмотр, выясняется, кому нельзя работать на высоте по причине скверного зрения, кому лучше не поднимать тяжести. Гегемон получает аптечки, уносит пачечку медицинских карточек к себе в вагончик. Бомжи ликуют. Бесплатное медицинское обслуживание. Телефон у командиров есть. Трубка сотовой связи, как у бандитов. Но в районе по ней далеко не дозвонишься. «Скорую», впрочем, вызвать можно. Есть и простой телефон, старый черный аппарат. Звонить по нему, оказывается, можно всем, но звонить-то и некуда.
Наконец, всех зовут опять на плац, и мастер по ЛЭП читает лекцию по технике безопасности, и все расписываются в журнале. Расписывается и Ефимов.
Первая работа — разметка трассы. Мастер с планом местности идет впереди, отсчитывает шаги, велит ставить вешки. Здесь будут траншеи. Ямы под столбы. Появляются лопаты, спецодежда, бывшая в употреблении, и все…
Ефимов работает в паре с Хасавюртом. Земля еще тепла. Осень нынче поздняя. Штыковая лопата легко входит в землю, и вот уже он по колено ниже уровня земли. Хасавюрт с тоской смотрит в небо. Круг замкнулся. Чтобы лучше жить, нужно больше и лучше работать.
У Ефимова открылись явные способности к электромонтажным работам. Положенное количество столбов уже стоит на трассе, пасынки связаны аккуратно и надежно, траверсы нашли положенные им места и посажены на монтажные болты. Мастер ездил вчера в трест и вернулся с двумя барабанами кабеля. Сегодня кабель этот следовало размотать и уложить вдоль трассы. Хасавюрт работать с Ефимовым отказался, не хотел надрывать пуп. Теперь Ефимов в паре с Кондачком составляли опору и надежду мастера. Впрочем, Кондачок боялся высоты, и Ефимову приходилось одному путешествовать с помощью «кошек» по бетонным «карандашам» вверх и вниз, но Кондачок шустрил, подтаскивал, бегал. Дело шло.
Деньги получали обещанные и аккуратно. Потом по доверенности Охотовед отвозил их в сберкассу в городе и возвращал книжки сберегательные с отметками о вкладах. Было предположение, что книжки «паленые», и пришлось устроить показательную поездку в город, на проспект Славы. Вызвавшиеся на проверку без труда смогли снять желаемую сумму со своего счета. Бомжи не верили ушам и глазам, и постепенно происходила трансформация. Они становились снова людьми. И таких местечек у начальников, по слухам, было несколько. Тогда все решили, что начальники не от мира сего. Бабки свои, которые могли свободно забрать, а бомжей кинуть за миску супа, они тратили на них. Давали рабочие места, работу, жилье, шанс… На торфах их прозвали «сверхновыми русскими».
Ефимов оснащал изоляторы, сидя на чурочке, когда хорошо известный ему Витек из Жихарева притормозил возле трассы и вышел из кабины… Зверев, живой и невредимый. Он как бы не узнал Ефимова, как бы прошел мимо, и тогда Паша тоже не подал виду. Зверев явно опасался мастера и охранника с телефоном. После достопамятных событий охрана была все время рядом, приглядывала, а в поселке их монтажном основные силы готовы были идти на помощь. Увидев, что в непосредственной близости, кроме Кондачка, никого, а охранник (Ефимов так и не запомнил, как и кого звать, плохой из него оказался оперативник) в двухстах метрах, Зверев подошел.
— Ну, здравствуй, Паша. Пришел у тебя отчет о проделанной работе принять.
— А говорили, что вы, Юрий Иванович, покойник.
— Мало ли что скажут. Вон, Паша, к нам люди идут. Давай выкручиваться. Они меня не знают и знать не должны.
ebooksa