Позже, уже в древнем лабиринте, в который протискивались через какую-то щель, совершенно узкую и невыносимую, Зверев потерял сознание. Очнулся, увидел склонившегося над ним незнакомого мужика с нашатырем, а на сумке рядом с ним — шприц, ампулки.
— Помирать нам, Зверев, рановато, — пропел Бухтояров, появившийся тут же. Он и не уходил никуда.
Лет двести назад другие беглецы и паломники жили здесь, наверное, долго и основательно. Зал с высоким потолком, разгороженный на комнатки. Чувствуется ток свежего воздуха, значит, есть какие-то трубы или ходы наверх, замысловатые и надежные. Старая деревянная мебель — нары, столы, шкафчики. Такие Зверев видел на экскурсиях в казематы — в Петропавловке и Шлиссельбурге. Вполне приличная и надежная обстановка. Электричество — это уже знамение времени. Значит, и сюда завел Охотовед какой-то кабель. А может, и был он здесь. Веди после этого оперативно-розыскные мероприятия, пиши протоколы. А впрочем, это уже в той, закончившейся жизни. Теперь наступала другая.
Наконец Зверев лег на матрас, покрытый чистыми простынями, укрылся солдатским одеялом.
Гражина появилась нельзя сказать чтобы неожиданно. Зверев знал, что увидит ее здесь.
— Привет, Зверев. Говорят, надо присмотреть за тобой. Где это тебя так угораздило?
Шли дни, проходили ночи, текло время.
— Что над нами? — спросил он Гражину.
— Над нами не то чтобы центр города, но почти он. Историю этого подземелья тебе расскажут потом.
— Ну что за конспирация? Нельзя, что ли, по-человечески говорить?
— Зверев! Было столько потерь у тебя. Есть, наверное, свое персональное кладбище?
— Еще кого похоронить? Места там достаточно.
— Тебе, конечно, будет жаль этого старика.
— Какого?
— Хоттабыча. Его вывезли твои коллеги.
— Что-нибудь известно?
— Тот отдел, откуда не возвращаются.
— Значит, не дополз до Хабаровска…
— Да и не надо было ему туда. Айболиту тоже взяли. А обратно не вернули.
— Это все?