Шахта. Ворота в преисподнюю

22
18
20
22
24
26
28
30

— А ты-то сам как справился?

— У отца были деньги. Очень большие деньги. Я нашел их уже потом, когда сестра уехала. На половину я купил золота, это была ее доля, по моим понятиям. Думал когда-нибудь отдать ей. Сами понимаете, в те годы отъезд и страны — это было навсегда. Но я все же надеялся отдать. А на оставшуюся часть я жил. Когда это стало возможно, открыл свой бизнес: сначала — кооператив, потом — малое предприятие. Если бы я этого не сделал, то все советские деньги попросту бы пропали. А так — на момент развала Союза у меня работала мастерская по производству блоков из вторичного сырья шахты. Моя технология. Мой патент.

Вошла Анна, положила на стол раскрытый альбом. Страшненькие существа теперь выглядели карикатурно: было совершенно ясно, что это переодетые карлики, хоть и изображали они маленьких ящеров.

— Я даже вижу теперь, кто из них мужчина, а кто женщина! — весело заметила Настя.

Илья взял альбом в руки и рассмотрел фото. Его лицо сморщилось, словно от боли.

— Да, я помню тот день, — сказал он. — Отец показал мне рудокопов и сказал, что мне предстоит всю жизнь дружить с ними и подчиняться им. Когда я стану большим. Мне было пять лет. Я немного подрос и начал помогать ему. Таскал для рудокопов всяких мелких животных, не обязательно домашних — кошек там или щенков. Я и полевых мышей ловил, и даже кротов. А в последние годы отец дал мне задание: ловить птиц. И я просто-напросто стал птицеловом. Организовал ребят во дворе. Мы ходили далеко за город, в лес и на реку, расставляли силки и ловили разных птиц. Это целая наука, надо вам сказать. Чтобы заманить птиц, необходимо…

— Стоп! — перебил его Свят. — Не надо подробностей ремесла.

— Еще и ребята какие-то были в этом замешены! — возмутилась Настя. — И где же они сейчас, эти ребята?

— Ничего они не замешены! — воскликнул Илья. — Они просто ловили птиц для продажи. Так они думали. А я их будто бы сдавал одному человеку, торговцу, который не хотел, понятно, светиться. Я приносил деньги, и ребята были довольны. Это длилось два года — ловля птиц. Пока не погиб отец. Мы ловили малиновок, грачей, трясогузок… А зимой — снегирей, синиц и свиристелей. Даже воробьев они зачем-то брали.

— Кто брал? Кто? — сказал Свят, уже трясясь от гнева. — Если не было никаких рудокопов, то кому все это было нужно?

Илья развел руками. Помолчав, сказал с какой-то грустью:

— Отцу… Все это было нужно отцу. И деду. И прадеду. Все это начал, как я понимаю, еще мой прадед. Во время революции семья спряталась в шахте. Не убежали за границу, как другие. Прадед был готов к событиям и надеялся переждать их. Заранее сделал запасы, надежное, секретное убежище. Группа отчаянных белогвардейцев скрывалась в шахте, как в крепости. Они совершали вылазки, нападали на красных. Никто из них не думал, что революция будет продолжаться семьдесят лет.

— Как все это может быть связано с ловлей зверей и птиц? А главное — с убийством людей?

— Я не знаю. Я никого не убивал. Но у меня есть одно предположение… Я думаю, что еще прадеду пришла в голову мысль создать некую… коллекцию.

— Коллекцию? — с возмущением воскликнула Настя. — Из птиц, зверей и… людей?

Илья развел руками.

— Это всего лишь мое предположение. Еще до революции при шахте был зоологический музей. Это было своеобразное хобби семьи. Прадед был таксидермистом-любителем. Еще он выписал специалистов, которые вели какие-то особые научные разработки, что известно из старых писем.

— Какие еще разработки?

— Я не знаю точно. Думаю, что-то связанное с биологией.

Свят с удивлением смотрел на Человека-месяца младшего. Он представил и отца его, и деда, и прадеда — все такие же, как он, человеки-месяцы.