Заарин

— Вероятно, вам ближе христианская модель мира, и подсознательно от дона Хуана, индейца яки, вы ожидали ее подтверждения, хотя бы косвенного.

— Чушь! — огрызнулся Беликов. — Я материалист и верю лишь в то, что вижу, слышу и осязаю. Загробного мира в любой форме нет, а все живое, умирая, просто перестает существовать!

— Вы отважный человек, Юрий. Должно быть, страшно жить с подобным мировоззрением. Страшно и бессмысленно.

Легкая усмешка отставного подполковника не осталась незамеченной.

— Не надо философии, Степан Юрьевич, — сказал следователь, — читайте дальше.

— Как скажете. — Есько перевернул страницу.

Тем временем солнце уже село, сгущались сумерки, не предвещавшие потомкам усть-ордынской Сороки и Гомбо ничего хорошего…

Все четверо эстонских Хандагуровых рейсом из Таллина прилетели в Домодедово-2, в Иркутск же улетали из Домодедово-1. Разница между терминалами резала глаза. Если первый, точнее, второй выглядел вполне по-европейски, другой напоминал аэровокзал какого-то заштатного городка, но уж точно не столицы претендующей на лидерство мировой державы.

Впрочем, времени разглядывать да сравнивать у Хандагуровых попросту не было. Они уже стояли в очереди на регистрацию иркутского рейса. Все было обыкновенно, если не считать некоторых мелочей. Дмитрий Хандагуров обратил внимание, что московские собаки (мимо как раз прошла старушка с серенькой собачонкой на поводке), так вот они — счастливые обладатели свиных рыл и вообще больше похожи на поросят.

Татьяна, его жена, находящаяся на пятом месяце беременности, обратила внимание, как охранник аэропорта ел пончик. Тот сперва откусил его, как все люди, а во второй раз поднес его ниже подбородка, и там тоже оказался рот, похожий на первый, с губами и зубами… Как этот странный человек доедал свой пончик, женщина не увидела, потому что подошла ее очередь и она отвлеклась, решив, что все это ей померещилось. Впрочем, нерожденный младенец в ее утробе вдруг зашевелился.

«Не рано ли?» — подумала Татьяна, с опаской коснувшись живота…

Нина Павловна Забазнова находилась в том же терминале Домодедово-1. Она только что прилетела из Иркутска и направлялась к родной своей тетке Татьяне Ивановне, которую не видела много лет и судьбой которой доселе не интересовалась совершенно.

Если бы кто-то спросил Нину Павловну, зачем она прилетела в столицу, та не нашла бы, что ответить. Действительно, зачем?

Тетка разругалась с братом, отцом Нины Павловны, настолько, что в 1999 году не соизволила присутствовать даже на его похоронах. Что с ней сталось, с семидесятипятилетней одинокой старухой, племянница не представляла. Впрочем, неожиданно вспомнила и ее московский адрес, и номер телефона, позвонив по которому выяснила, что тетка в своей трехкомнатной квартире больше не проживает, но отправлена в дом престарелых на окраине столицы. Именно туда Нина Павловна и поехала.

В это же время в Иркутске полицейский сержант, которому поручили наблюдение за домами Владимира Атановича Шамбуева, сидел перед мониторами в отдельном кабинете, совсем недавно оснащенном современными спецсредствами. Надо заметить, что применение их граничило с преступлением, нарушая статью закона о неприкосновенности личной жизни граждан, но что уж тут поделать, если для защиты тех же граждан приходилось нарушать законы. Кстати, они настолько несовершенны и двусмысленны, что жить по их букве в России практически невозможно, увы…

Буквально вся полиция Иркутска и области находилась в состоянии боевой готовности. Существовало мнение, что двумя сериями убийств беды не ограничатся, ожидали третью.

Впрочем, и двух первых оказалось достаточно для гарантированной проверки из столицы, чреватой чередой увольнений среди руководства подразделений, среагировавших недостаточно оперативно и допустивших жертвы среди населения.

Словом, сержант со всем вниманием следил за мониторами, но ничего криминального в обоих домах усадьбы Шамбуева не происходило. Люди отдыхали после ужина у компьютеров и телевизоров, годовалый ребенок спал, да и старшая дочь хозяина Анна Владимировна с наступлением сумерек легла в постель…

Тем временем в поселке Хандабай на чердаке дома Кузнечихиных Стас с Артемом, вооруженные до зубов, устроились у слуховых окон, выходящих на противоположные стороны. На коленях Артема лежал взведенный арбалет со странной стрелой с двойным наконечником.

Всю вторую половину дня ребята посвятили изготовлению осиновых стрел, но в итоге пришли к выводу, что хрупкая древесина для этого малопригодна, а потому Артем примотал к двум десяткам стрел заостренные осиновые обрезки.