– Нет.
Брэди пытался понять, насколько он честен. Глыба материи, плотной, непробиваемой. Никаких эмоций на поверхности.
– Вы с кем-нибудь оттуда еще общаетесь?
Кермит покачал головой:
– А как, по-твоему, я выкручиваюсь? Время от времени я выхожу на сцену. Бюджеты маленькие, да и платят гроши, но хотя бы что-то. И потом, меня помнят. Конечно, большие связи утеряны, остались только маргиналы этой профессии, вроде меня, но они меня никогда не забывали.
– Дно порнографического кино?
Кермит усмехнулся:
– Что такое дно? Работа впопыхах, без контракта и почти без сценария? С подростками и чокнутыми проститутками? Таковы девяносто процентов современных киностудий! Так что если это дно, то да, я работаю на дне.
– Я хочу знать, кто снял последние два фильма с Руби. Их снимали независимые студии, найти их невозможно. Я выяснил, что эти студии закрылись почти сразу после выхода фильмов. Имена в титрах вымышленные.
– Таких фильмов становится все больше…
– Однако этот Леонард К. появляется в титрах каждого фильма, где снималась Руби.
– Значит, это ее сутенер.
– Вы так думаете?
– Похоже на то. Все больше девочек обзаводятся сутенером, который становится их агентом и отнимает часть гонорара. Но они редко фигурируют в титрах.
– Эти фильмы – дело рук одной банды. Их лиц нельзя разглядеть, они…
Кермит посмотрел Брэди прямо в глаза:
– Фильмы с насилием?
– Да. Безумные и омерзительные.
Кермит на мгновение закрыл глаза.
– Забудь об этом, – сказал он, встал и пошел прочь.