Шеф воздел руки и принял высокомерный вид, как всегда, когда отчитывал кого-то.
— Если я говорю, что мэрия ни при чем, — наставительно продекламировал он, — значит мэрия ни при чем.
Она недоверчиво склонила голову набок.
— Послушай, Сара, — перешел на человеческий тон Букард, — я не меньше твоего хочу, чтобы это дело было наконец раскрыто.
— Тогда почему ты связываешь мне руки?
Его задели эти слова.
— Я твой босс, и я решаю, что тебе делать. Все.
И он ушел.
Обиженный Майер хотел знать, что сказал Букард.
— Ничего, — коротко закрыла тему Лунд. — Как далеко мы смотрели, когда проверяли телефон Нанны?
— Не знаю. Наверное, дней семь-восемь. Там не было ни одного звонка из ратуши, только одноклассники да родители.
— Можете снова заняться этим? Только нужно проверить более ранние звонки.
Они услышали, что в их кабинете надрывается телефон. Она пошла ответить, Майер побежал за ней, воя на ходу:
— Так что сказал Букард? А, Лунд? Лунд!
Звонил какой-то радиожурналист. Просил прокомментировать ход расследования и кампанию Хартманна.
— Мы слышали, что внимание полиции вновь сконцентрировано на городской администрации, — сказал он. — Хотелось бы знать причины. Неужели Хартманн под подозрением?
— Кто вам такое сказал? — воскликнула Лунд.
— У нас есть источники.
— Тогда пусть ваши источники сами комментируют все, что вас интересует, — сказала она и сунула трубку Майеру.
— Что сказал Букард, Лунд?