Но сыновья не слушали, они побежали к отцу. Он подхватил их — маленькие теплые тельца в его старых, все еще сильных руках. Они пахли мылом и шампунем. Значит, только что из ванны. Он и собирался приехать так, чтобы успеть почитать им на ночь сказку.
— Почему тебе надо работать? — спросил Антон.
— Потому что надо.
Он опустил их на пол, взъерошил их светлые волосы.
— Мы можем поговорить, Пернилле?
— Нас ждут к ужину мои родители.
— Я не долго.
Антон притащил из детской пластмассовый меч, Эмиль — игрушечный автомат. Она взяла игрушки, сунула их в пакет, поставила пакет рядом с чемоданом.
— Поиграйте пока, — велела она, и они умчались.
На кухне, под незажженной люстрой, среди фотографий и цветочных горшков, возле стола, сделанного Пернилле и Нанной, Тайс заговорил:
— С тех пор как я тебя увидел… — Он отмерял слова медленно, проговаривая их по одному в голове, прежде чем произнести. — Я… — Но слова подводили его, и он никак не мог найти правильные. — Никто не знает меня так, как ты.
— Правда ли это, Тайс? Знаю ли я тебя?
Он сел, сдавил кулаки, не глядя на нее.
— Да, я сглупил. Я понимаю это…
Она не двигалась, не говорила.
— Мы должны попытаться. Должны. Мы потеряли Нанну. — Его узкие глаза закрылись от боли. — Я не хочу больше никого потерять. Без тебя… без мальчиков…
Что-то забрезжило. Кажется, он вот-вот нащупает то, что так хочет сказать.
— Ты делаешь меня таким, каким я должен быть. Каким хочу быть. Я все сделаю, лишь бы ты осталась.
Он поднял на нее робкий взгляд.
— Не уходи.