— То есть теперь у нас две проблемы, — сказала Скоугор. — Квартира и профиль на сайте. — Составь список людей, который могли узнать твой пароль. И еще подумай над тем, что скажешь завтра на собрании альянса.
Она взяла со стола его ежедневник.
— Я попрошу Мортена скорректировать график твоих встреч. С прессой разберусь сама. Иди домой, Троэльс. Я не хочу, чтобы тебя видели в таком состоянии.
— В каком состоянии?
— В жалком.
Он кивнул, соглашаясь с ее диагнозом. Засунул руки в карманы брюк.
— Это все, что ты хочешь мне сказать?
— А ты мне? Или следует ждать чего-то еще? Сколько мне еще предстоит узнать?
— Больше ничего, — пообещал он.
— Надеюсь.
Когда Лунд вошла тем вечером в квартиру матери, первым, что она услышала, был голос Карстена. Отец Марка говорил о хоккее. Она сняла пальто, прошла в спальню, надела новый свитер — не черный с белым, а белый с черным. Потом появилась в гостиной.
Карстен.
Атлетичный, умеющий расположить к себе мужчина. Слишком рассудочный, слишком честолюбивый, он всегда считал себя выше обыденного и, конечно, не мог долго оставаться полицейским. Сейчас он говорил с Марком о правилах и тонкостях хоккея, размахивая новенькой клюшкой, которую привез сыну в подарок.
Сын смотрел как зачарованный. И Вибеке тоже. Карстен не утратил этого своего таланта.
— То есть так легче забить? — спросил Марк.
— Вот именно. И ты можешь этому научиться. Мы с тобой сходим как-нибудь потренироваться.
Лунд стояла в темном углу, наблюдая за этим диалогом — с завистью. Со страхом.
Карстен обернулся. Волосы у него были светлее, чем ей запомнилось, и длиннее. Очки в новой модной оправе, зауженный коричневый костюм — никто не посмел бы появиться в таком виде в коридорах управления.
— Привет! — сказала она и вышла из тени, чтобы улыбнуться ему.
— Сара! — воскликнул он слишком громко.