— Значит, сын продолжает дело отца? — сказала она.
— Да, все говорит об этом, — согласился Майер. — Вступил в молодежное отделение Либеральной партии в девятнадцать, в двадцать четыре стал членом городского совета. Работал в различных комитетах, возглавил местную группу партии четыре года назад и, как следствие, был назначен главой департамента образования и заместителем мэра.
Лунд опять строила бутерброды из хлеба, масла и ветчины, протянула один Майеру. Он откусил кусок и продолжил:
— Представляете? У нашего красавчика никогда не было настоящей работы. Всю свою жизнь он потратил на эту мышиную возню в ратуше. Теперь понятно, почему он запсиховал, когда его маленький стеклянный дворец пошел трещинами.
— Альянс состоится, — торжественно объявила Скоугор перед объективами телекамер.
— Эй, Лунд? — Он помахал перед ее лицом рукой с бутербродом, роняя крошки на стол. — Меня хорошо слышно?
— Да-да, я слушаю.
— Он женился на девушке, которую любил с детства, в тот год, когда возглавил партийную группу. Два года назад она умерла от рака. Она была на седьмом месяце беременности.
— А вот это уже настоящая жизнь, — сказала Лунд. — У полиции на него что-нибудь есть?
— Ничего. Чист, как снег. Вы все его послания прочитали?
— Да. Я не вижу никаких оснований считать, будто их писали два разных человека. На мой взгляд, все письма примерно одинаковые. И всегда подписаны одной буквой «Ф».
Майер взглянул на распечатки.
— А вы видите отличия? — спросила она.
— Нет. Но что с того? Сколько существует способов написать: «Встретимся в восемь тридцать, солнышко»? Или: «Моя очередь принести презервативы»? Или: «Как тебе больше нравится, дорогая»?
Вошел Свендсен и бросил на стол несколько папок.
— Что это?
— Дела о пропавших женщинах за последние десять лет. Вы просили подобрать.
— Заметили что-нибудь интересное?
— Нет. Брикс считает это пустой тратой времени.
— Вы сами читали дела?