— Я ничего не сделал!
Боится, подумала она. Это хорошо.
— Я вас ни в чем не обвиняю, Ион.
Называть его по имени как можно чаще. Снимать напряжение, успокаивать.
Он стал раскачиваться вперед-назад, всхлипнул, уткнулся лицом в ладони. Нож оставался у него в руке. Осознавал ли он это?
— Вы мне не верите, — прохрипел Люнге.
— Я слушаю вас. Для начала положите нож.
Он снова попытался достать ее лезвием. На пистолет ноль внимания.
— Вы больше не упрячете меня за решетку!
Голос безумца. Голос человека в агонии.
— Мы просто разговариваем, Йон. Я просто хочу с вами поговорить, хорошо? В гимназии…
Озлобленный, весь дрожа, на грани срыва, Люнге заорал:
— Мне стало плохо в гимназии! Я пошел в больницу. А когда вернулся, машины не было! Может, я… может…
— Что?
— Может, я уронил ключи, когда меня рвало. Я не знаю!
— Какие ключи?
— От машины! Вы не слушаете, что я говорю.
Его состояние ухудшалось с каждой секундой.
— Вам стало плохо. Я слышу вас, Йон.
Он сделал шаг влево, она видела его в оранжевом свете уличных фонарей.