Выбор

Яхта была небольшая. Одномачтовая. И парусная.

— Действительно яхта. — с удивлением и радостью произнесла Мишель. — Совсем как в древние времена.

Кол довольно заулыбался.

— Ну а теперь — все на борт. Через несколько минут выходим в море. А чтобы вы не бездельничали — вот вам и работа. Джордж, ты будешь управляться со спинакером. Мишель, разъясняю специально для тебя: спинакер — это такой брус, который служит для постановки дополнительного косого паруса. Одним концом он крепится к мачте — вот сюда, а другим — к парусу — вот сюда. При смене направления движения, когда основной парус переходит на другой борт, спинакер нужно, соответственно, отсоединить, перенести на другую сторону, а потом присоединить опять. Ну, Джорджу это не впервой! А ты — берись-ка тоже за работу. Но поскольку ты еще ничего не умеешь — вот тебе заготовка для поручня, видишь, такого же, как идет вдоль рубки. Вот тебе также наждачная шкурка. Садись куда-нибудь — начинай полировать эту заготовку. Я давно уже хотел заменить поручень.

Мишель взяла шкурку и поручень. Затем прошла на нос яхты и села. И начала полировать.

Кол был хорошим капитаном: несмотря на почти полное отсутствие ветра, он легко вывел яхту из бухты.

Прошло минут 40 лавирования, и берег уже был еле виден.

Кол приказал полковнику убрать спинакер, а сам убрал основной парус. Затем спустил плавучий якорь и отдал распоряжение:

— Ну а теперь все в каюту. Будем обедать — чем бог послал — и разговаривать.

Каюта была узкая, — но, вместительная. К удивлению Мишель, внутренность яхты состояла даже из двух отделений.

— В носу — спальные места. — пояснил Кол.

Откидной столик был сервирован в первой каюте, — это она возвышалась сантиметров на 30 над палубой, начинаясь почти от самой кормы. И как раз над поручнем — близнецом тех, которые располагались поверх такого возвышения, и трудилась все первые 40 минут плавания Мишель.

— Бог сегодня весьма щедр к нам. — пошутил полковник, разглядывая столик. На нем в больших специальных посудинах — что-то среднее между герметически закрывающимся термосом и суповой миской — были кусочки мяса, обжаренные в кляре («биточки» — так их по-русски назвал Кол), овощной салат под майонезом, поджаренные тосты. И, конечно, в небольшой коробке — печенье, запомнившееся Мишель еще в первое посещение Кола.

— Я вижу, жена уже приехала? — полковник тоже заметил печенье. — Как там твой внучок?

— Она его добила: малый уже согласен идти на юридический факультет. — рассмеялся Кол. — И теперь она, с чистым сердцем, вернулась пилить меня. Я потому и выбрался сегодня на море, чтобы быть подальше от нее, пока она занимается уборкой и перестановкой мебели! В этом она мне очень напоминает тебя, Джордж. — въедливо заметил Кол.

— Но хватит разговоров! Капитан на море — царь и бог, так что отдаю распоряжение: все за еду!

На море был штиль, и яхта стояла практически неподвижно. Временами у Мишель даже создавалось ощущение чего-то совершенно нереального. Будто она зависла между небом и землей, и солнце светит откуда-то снизу. Разумом она понимала, конечно, что, на самом деле, солнце находится вверху, а солнечные пятна на потолке каюты, — это всего лишь блики, отражения солнца в море. Но все это было настолько романтично! Она впервые оказалась на яхте, и в ее душе ожило все те романтические воспоминания, которыми было так богато ее детство…

* * *

Еда была очень вкусной, а выход в море разбудил аппетит — так что за едой было не до разговоров.

Серьезный разговор начался только тогда, когда они удобно разместились на палубе с чашками чаю: тут уж полковник взял управление на себя. Кол беспрекословно согласился отдать всю полноту власти в руки полковника:

— Каюсь: ужасно люблю чай, который готовит Джордж. — шепнул он Мишель, лежащей на коврике на возвышении, служившем крышей рубки.