— И что же нам теперь делать?
— Пока ничего. Мне нужно подумать, — сказал Холмс, усевшись на матрас и подтянув колени к животу.
Я кивнул:
— В таком случае не буду вам мешать.
Холмс с подозрением взглянул на меня.
— Надеюсь, вы не собираетесь остаться?
— Как же я уйду? Я ведь помогаю вам в работе.
Мой друг вскочил с места.
— Об этом не может быть и речи! — закричал он. — И раньше это было чрезвычайно опасным делом, а теперь и вовсе превратилось в кошмар!
— Так оно и есть, — согласился я, закутываясь в шерстяное одеяло.
— Категорически запрещаю! Если меня здесь обнаружат, последствия этого для вас могут быть самые печальные.
— Тогда надо сделать все от нас зависящее, чтобы сохранить инкогнито.
Диктаторские замашки Холмса почти невозможно игнорировать, но никогда прежде я не был столь исполнен решимости стоять на своем.
— Уотсон, из всех людей, кого я знаю, вы менее всех годитесь на роль притворщика. Я в жизни не встречал человека, у которого душа была бы нараспашку в такой степени.
Я почувствовал, что краснею при этих словах, но тут же вспомнил: Холмс каждый день в одиночку сталкивается с угрозами, подобными той, что я встретил в темном проулке.
— Холмс, дайте мне слово джентльмена, что от меня не будет для вас никакой пользы здесь, в Уайтчепеле.
— Не в этом дело.
— Учитывая вашу репутацию человека с выдающимися умственными способностями, догадываюсь, что у вас уже есть своя версия событий.
Бросив на меня полный ехидства взгляд, Холмс смиренно улыбнулся.
— Ну что ж, если я не в состоянии вас разубедить, единственное, что остается, — поблагодарить.