— Я полагаю, — проговорил судья с явными нотками сарказма в голосе, — именно это вы и называете эволюцией?
— Удар! — с улыбкой на лице воскликнул Понс. — А как бы вы охарактеризовали собственные взгляды?
— Я — самый обыкновенный гуманист, профессор.
— О да, — проговорил Понс, с воодушевлением возобновляя свои атаки. — Никогда не приходилось слышать про их фиаско, но каждый из этих теоретиков — назовем их филантропами, психоаналитиками или даже социологами — неизменно стремился доказать, что именно его взгляды являются гуманными, тогда как любые другие лишь оскорбляют благородные инстинкты и чувства человечества. Все они готовы отправить в могилу добрую дюжину нормальных людей, если это позволит им «перевоспитать» — кажется, именно так они это называют — одну заблудшую овцу, которая лишь облагодетельствовала бы человечество, если бы позволила казнить себя при первом удобном случае.
Наш хозяин был явно поражен, если не сказать разгневан.
— Сэр, но это же какие-то средневековые воззрения.
— Снова лозунги! Снова ярлыки! — воскликнул Понс. — Судья Анструтер, смею заметить вам, что лучшая часть человеческого общества неимоверно выгадает, если нам удастся казнить какие-то десять процентов населения, не занимаясь при этом игрой в слова по поводу исключительно ложных моральных установок.
— Профессор, но это же чудовищно! — с ужасом воскликнул Анструтер. — Я не могу поверить в то, что вы говорите серьезно.
— Я никогда не был более серьезен, — ответил Понс.
Наша хозяйка к этому моменту стала проявлять некоторые признаки возбуждения, тогда, как мисс Сьюзен с веселым блеском в глазах вслушивалась в диалог.
Если Понс задался целью довести хозяина дома до бешенства, то следовало признать, что ему это удалось. Судья Анструтер сидел с побагровевшим от гнева лицом; с того момента, когда ему стала ясна позиция Понса, он не поднес ко рту ни кусочка пищи, однако оставался настоящим джентльменом и не дал себе выплеснуть наружу всю ту ярость, которая клокотала у него внутри. Между тем Понс, явно добившись своего, решил сменить тему беседы на более безобидную.
— В конце концов, сэр, вы действуете в соответствии со своими принципами. Ваши заседания неизменно отличаются либерализмом и мягкостью.
Судья сглотнул.
— Я стараюсь быть справедливым, сэр.
— Мой брат проявляет участие к подсудимому, — чопорно проговорила мисс Сьюзен.
— Зато обделяет им его жертву, — со смешком проговорил Понс. — Что ж, таков человеческий характер. Никому не удается заглянуть в собственную могилу.
Мне показалось, что судья вот-вот взорвется от гнева.
— В нашей профессии, — проговорил я, — также более принято спасать человеческие жизни, а не разрушать их.
Мисс Анструтер перевела взгляд с Понса на меня, потом на отца, после чего снова посмотрела на Понса. Она не больше меня понимала, что здесь происходит, однако, как и я разделяла надежду на то, что мой друг вскоре перейдет прямо к делу. Словно прочитав наши мысли, Понс неожиданно проговорил: — Что ж, сэр, наши взгляды полностью расходятся, — голос его звучал спокойно, — и, кроме того, я, видимо, в недостаточной степени изучил предмет самого спора. Зато мне приходилось основательно заниматься проблемами сомнамбулизма. Скажите, сэр, вы когда-нибудь разгуливали во сне?
Эффект, произведенный этим простым вопросом, оказался поистине потрясающим. Красные, даже пурпурные тона гнева улетучились с нашего хозяина, словно смытые невидимым потоком воды. Судья Анструтер смертельно побледнел вперив взгляд в Понса, как будто перед ним сидело привидение.
ebooksa