Вкус к убийству

— Я не знаю, что именно оно из себя представляет, но хочу его увидеть. Я совершенно спокоен, и, если понадобится, готов убить даже тебя.

— Это хорошо. Но все же как получилось, что ты так долго не мог разобраться со следами? Надо было внимательнее исследовать их, Я знаю, что говорю, — сам же их прокладывал. А сегодня ты шел по следу или просто догадался?

— Мне кажется, я все это время знал, — покачал головой Везерби. Его ружье было обращено к земле, но с предохранителя он его все же снял. — Но сегодня я что-то почувствовал — возможно, именно то, на что ты намекал. И это было как магнит, который привел меня к тебе.

— Просто отголосок твоего былого мастерства, вот и все. Охотничий инстинкт, — в голосе Байрона слышалось уважение, даже неподдельное восхищение. — А ты понял, зачем мне все это?

— Догадался, на что нацелился твой потревоженный рассудок.

— Ты считаешь меня сумасшедшим? Но согласись: толковым, умным сумасшедшим, И я показал этим деревенским болванам, ради чего вообще стоит жить. Впрочем, не исключаю, что они не заслуживали даже этого, — Байрон прислонился спиной к дому. Его ладонь чуть поигрывала рукояткой топора. — Если бы хоть у одного из них хватило смелости, я, возможно, сохранил бы ему жизнь. Впрочем, не уверен. Но этот страх, Джон! Видел бы ты, какой страх был в их глазах…

— Ты что, и от Хэйзел Лейк ожидал смелости?

— Ну какое это имеет значение? Ее смерть попросту нагнала на них еще больше страха, и больше ничего.

Палец Везерби не покидал, спускового крючка. Но пока он не мог стрелять — не все вопросы были решены, да и для себя самого он не все еще определил.

— Ну, и что, по-твоему, это было? — спросил Байрон.

— Когда именно?

— О, ты даже до этого додумался? Похвально. Разумеется, следы двух ног проложил я сам. Что может быть проще: взять несколько когтей с лап своих трофеев и прикрепить их к старым башмакам. Проще простого, но, согласись, довольно изобретательно. Вас же именно это сбило с толку, так ведь? Полумедведь — полулев. А те, другие следы, — ты забыл, что встречал их?

Сейчас Везерби вспомнил все — возможно, потому что не особенно старался вспомнить.

— Росомаха?

— Отлично, Джон, просто отлично! Помнишь, как мы имеете изучали ее следы? Лет десять, наверное, минуло, а? Ты еще сказал тогда, что росомаху никогда не приручать. Да, непросто это сделать. Одну мне так и пришлось все время держать в клетке чтобы хоть как-то укротить. Впрочем, я всегда умел находить общий язык с дикими животными. Разумеется, приручил я ее далеко, не полностью. Просто постарался опуститься до ее уровня развития. И она усвоила, что без меня ей не выжить, а потому на охоту мы ходили с ней как бы на равных.

— Бог мой!.. — только и мог выдавить Везерби.

— А в клетку теперь она заходит почти добровольно, — добавил Байрон. — Правда, после очередного убийства очень возбуждается, так что приходится повозиться, но я все же ухитряюсь. Ну, видишь, как все просто? Рука Байрона сжала топорище, но Везерби почти не обратил на это внимания.

— А сейчас, Джон, позволь задать тебе вопрос… что ты намерен делать?

Байрон стоял ровно, чуть подогнув колени. Казалось, все происходящее доставляет ему громадное удовлетворение.

— Шансов у тебя никаких, — сказал Везерби.