— Какова позиция обвиняемой по существу обвинения? — спросил судья.
Адвокат поколебался:
— Господин судья, я бы предпочел, чтобы это дело рассматривалось в закрытом заседании. — Он выразительно посмотрел на задние ряды, заполненные публикой.
Судья повернулся к прокурору. Ангела Нильссон поерзала в кресле и окинула адвоката недобрым взглядом:
— Учитывая конфиденциальность предварительного следствия, обвинение тоже настаивает на проведении закрытого заседания.
Судья обратился к публике в задних рядах.
— Я должен попросить публику и представителей средств массовой информации покинуть зал судебного заседания, — сказал он и ударил молоточком по столу.
В зале поднялся шум, а Нина, не отрываясь, всматривалась Юлии в лицо.
Кажется, та вообще не заметила, что в зале началась суета.
Когда двери зала, наконец, закрылись, в помещении наступила почти осязаемая тишина.
— Итак, вернемся к вопросу о виновности, — сказал судья.
Адвокат положил дорогую ручку на стопку документов и посмотрел судье в глаза.
— Факт заключается в том, что моя подзащитная слишком тяжело больна, чтобы высказывать какие-либо мнения по поводу своей виновности. С ней просто невозможно вести разговор.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я был назначен защитником по этому делу в субботу. С тех пор я неоднократно пытался говорить с моей подзащитной, но мне кажется, она даже не понимает, кто я. Убежден, что моя подзащитная в настоящее время нуждается в неотложном психиатрическом лечении.
Судья принялся перелистывать дело.
— Мне кажется, она уже получала лечение, — сказал он. — Сразу после задержания была доставлена в больницу Сёдермальма, разве нет?
— У моей подзащитной длительный анамнез психиатрических расстройств, — сказал адвокат. — Почти на два года она была освобождена от работы по причине стрессовой реакции. Некоторое время лечилась в психиатрической клинике по поводу депрессии. Я настаиваю на том, чтобы лечение у психиатра началось немедленно.
Судья поднял голову.
— Что привело вас к такому заключению?