— Стоячая вода и тучи беспощадных комаров, — процитировал Шюман.
— Все и так знают, как выглядит болото. Ты вот это видел?
Спикен ткнул пальцем в экран.
— Министр иностранных дел намекнул, что Виктора Габриэльссона вот-вот освободят.
«Виктор Габриэльссон? Это еще кто такой?»
— В самом деле? — спросил Шюман. — Почему?
Спикен посмотрел на экран и прочитал следующее сообщение:
— Почти достигнуто «дипломатическое решение». Материал главного агентства новостей: «В Стокгольме министр иностранных дел заявил, что Виктора Габриэльссона, отбывшего пятнадцать лет в тюрьме Нью-Джерси за соучастие в убийстве полицейского, в самом скором времени ожидает экстрадиция в Швецию…»
«А, так это та старая история с убийством полицейского».
— Я поверю в это, когда его действительно освободят, — сказал Шюман.
Спикен нажал клавишу и прочел следующее сообщение:
— Девушка, выигравшая конкурс «Большой Брат», собирается избавиться от своих силиконовых грудей. Она символически похоронит их в плексигласовом гробу и выложит в Интернет на аукцион. Вырученные деньги пойдут на помощь детям в воюющей Руанде.
Андерс Шюман встал.
— Позвоните в детский сад, куда ходил Александр. Может, нам разрешат посмотреть, нет ли его фотографий там. Они любят увешивать фотографиями детей доски объявлений.
Шеф новостной редакции удивленно вскинул брови.
— Интересно, как ты думаешь, где мы добыли его фотографии для сегодняшнего выпуска? — спросил он.
Андерс Шюман вернулся в кабинет, плотно закрыл дверь и тяжело вздохнул. Он уже собрался сесть, когда раздался стук в дверь.
На пороге стояла Анника Бенгтзон. Она открыла дверь раньше, чем он успел жестом пригласить ее войти. Волосы ее были в полном беспорядке, а на лице застыло упрямое выражение бультерьера, не предвещавшее ничего хорошего.
— Что случилось? — устало спросил он.
— Я нашла несколько по-настоящему интересных фактов о Давиде Линдхольме. Его дважды обвиняли в избиении людей. Он действовал по поручению наркомафии, запугивая мелких наркодилеров, пытавшихся соскочить с крючка и уменьшить доходы наркоторговцев.