— Мне, — сказал я. — И, по крайней мере, я знаю еще одного человека, который любит слушать и Майкла, и Б, Моисеева.
— Он не педик?
— Нет, — уверенно ответил я и для чего-то добавил: — У него нет ног…
Емелю это не интересовало, и он сказал:
— Запиши сюда еще покойного Фреда и Сергея Пенкина, и будет полный комплект из гомиков. Хм, Роберт, у тебя какие-то нездоровые пристрастия. Ты сам, случайно, не того, не гомо сапиенс, а?
На эти слова я не обиделся. С дебила что взять? Вы сами посудите. Если тебе нравится слушать Джорджа Майкла или Б. Моисеева — это значит, у тебя нездоровые пристрастия, а оттрахать самому тринадцатилетнего мальчишку — это нормально. Да ведь это и есть самое настоящее извращение! Нет, этот Емеля точно ненормальный. Совсем недавно был полноправным участником гомосексуального акта, а сейчас поносит на все лады педиков. А сам-то он кто? Настоящий педик, выходит! Лицемер!
— Да нет, — сказал я. — С этим делом у меня все в порядке и… я, наверное, лесбиянка…
— Как это? — удивился Емеля.
— Очень просто. Вокруг столько красивых мужчин, но я почему-то предпочитаю женщин, — это я слышал еще в техникуме, от однокурсника, страшного бабника который любил так повторять и, не видя различий между ученицами и преподавательницами, с одинаковым успехом соблазнял и тех и других.
— Хорошо сказано, — заметил Коля. — Раз такое дело, Роберт, хочу познакомить тебя с одной телкой.
— С Мариной? — спросил Цокотуха.
— Нет, с Леной очкастой, — ответил Коля, и по тому, как парни зафыркали, я понял, что эта очкастая Лена еще хлеще лахудры Марины.
— И как ты познакомишь их? — спросил Емеля.
— Просто. Наберу номер, а он ее попросит. Когда ее позовут к телефону, он с ней побакланит. Хочешь, Роберт, побакланить с хорошенькой девчонкой?
— Почему бы нет? — ответил я, не подозревая никакого подвоха.
— Голосок у нее — шик, очень сексуальный.
Коля притащил из другой комнаты телефонный аппарат, обмотанный красной изолентой, набрал какой-то номер, а потом протянул мне трубку.
— Спросишь Лену, — шепнул он мне.
Наверное, мне действительно нужно было уйти. Еще тогда, когда все они стали дружно ржать после Колиного рассказа о том, как Емеля «шпарил» глупенького мальчишку. Дурень, и зачем я остался с ними…
Сперва в трубке раздавались длинные гудки, потом что-то щелкнуло и мужской голос жалобно спросил: