— Сволочи! Твари! Не верите — и не надо! А я воевал… Воевал!
Теперь в его голосе были слышны горечь и обида, и я понял, что это оттого, что таких сопливых вояк, как мы, никто не воспринимает всерьез. Дряхлые ветераны ВОВ и сорокалетние афганцы давно и заслуженно стали уважаемыми людьми в нашем обществе, а двадцатилетних мальчишек, тоже прошедших войну, пока никто не собирается чествовать, словно героев. В лучшем случае их жалеют. Когда-нибудь они получат то, что заслужили, но мне это не грозит.
Парень подошел, сел рядом и протянул руку, которую я осторожно пожал. На ребре ладони виднелась татуировка: «За Вас!»
— Михаил, — представился он.
— Роберт, — ответил я.
За окном проносились вечерние улицы города, троллейбус обгоняли сверкавшие, словно бриллианты, иномарки, а огромные щиты на обочинах призывали курить американские сигареты, но в то же время мелкие слова внизу предупреждали, что это опасно для здоровья.
Михаил смотрел на автомобили за окном с презрением, провожая долгим взглядом джипы, «Мерседесы» и БМВ. Город небольшой и жалкий, но шикарных машин на его улицах полным-полно.
Я подумал, что знаю, о чем он сейчас думает: «Пока одни проливали кровь, другие, ушлые твари, зарабатывали бабки, покупали джипы и трахали хорошеньких девочек. Ненавижу!» Приблизительно в этом духе.
У Михаила были черные волосы, усыпанные перхотью, словно снегом, и огромные, выпяченные губы — больше, чем у Коли. Одет он был в дешевые джинсы и клетчатую рубашку китайского производства.
— Ты куда едешь, Роберт? — спросил он.
— Никуда, — признался я.
— И я тоже — никуда. Хочешь составить мне компанию? Я — угощаю.
— Хорошо, — согласился я.
На остановке «Дом Союзов» мы вышли, в ближайшей коммерческой палатке Михаил купил пива, и меня порадовало, что он взял не дешевое «Забористое», а дорогую «Балтику». Емелин подъезд, разрисованный пентаграммами и с расколотым унитазом на площадке последнего этажа, остался далековато. С общественными туалетами в городе напряженка.
Вдоль дороги тянулись разноцветные, покрытые пылью скамейки, на которых улыбались друг другу влюбленные парочки, и мы уселись на свободную. Мимо важно прошли двое молоденьких милиционеров, один — маленький и толстый, второй — высокий и худой, словно мультипликационные персонажи. У каждого на ремне болталась резиновая дубинка и почему-то выглядела безобидно. Наверное, потому, что сами милиционеры напоминали мультипликационных персонажей.
Мы разговорились. Михаил, на вид пьяный, в разговоре был трезв. Скоро я узнал, в каких войсках он служил и когда демобилизовался. Сапер, дома почти три года, был ранен. Сейчас нигде не работает и каждый день пьет.
Выпив две бутылки «Балтики», он сделался еще разговорчивее. Когда мимо нас, прогуливаясь, неторопливо проходили хорошенькие девушки, Михаил грубо окрикивал их, приглашая попить пивка. Девушки молча прибавляли шаг, и тогда Михаил шептал им вдогонку:
— Твари!..
Он спросил меня, служил ли я, а я ответил, что нет. Интересно, какая была бы у него реакция, узнай он, что я — дезертир?
— А я был там, на этом проклятом Кавказе, где полегло столько наших парней, — сказал он. Потом он назвал город, где отбывал воинскую каторгу. Я отбывал каторгу совсем рядом.
ebooksa