Дети ночи

22
18
20
22
24
26
28
30

У Кейт заурчало в животе при одной мысли о большой миске супа.

Официант покачал головой.

– Nu… – Вслед за этим он выдал длинную сердитую тираду, ожидая, по всей видимости, что О’Рурк даст ему пройти. Но тот не двинулся с места.

– Mititei? Brinza? Cirnafi? – спросил священник.

Несмотря на переполнявшую Кейт тревогу, рот ее наполнился слюной, как только она представила себе сосиски и сыр.

– Nu! – Официант смотрел на них во все глаза. – American?

Кейт поднялась и достала из сумочки двадцатидолларовую бумажку.

– Ne putet: i servi mai repede, va rog, ne grabim! Официант потянулся за бумажкой, но Кейт зажала

деньги в кулаке.

– Сначала еду, – сказала она. – Mititei. Brinza. Salam. Pastrama.

Официант снова посмотрел на нее и отправился в кухню. О’Рурк и Кейт так и стояли, пока он не вернулся. На них глазели водители сидевшие за соседними столиками.

– Да уж, хороша конспирация, – прошептал священник.

Кейт вздохнула.

– А что, голодными остаться лучше?

Вернулся официант, неся засаленную грязную сумку. Выглядел он уже не так нагло. Кейт заглянула в сумку и обнаружила там завернутые сосиски, фаршированные яйца и нарезанную салями. Официант снова потянулся за двадцаткой, но Кейт предостерегающе подняла палец.

– Bautura? – спросила она. – Что-нибудь попить? Его лицо приняло обиженное выражение.

– Niste ара, – сказала Кейт. – Ара minerals. Официант устало кивнул и посмотрел на О’Рурка.

– Пиво, – заказал священник.

Через минуту официант вернулся с двумя большими бутылками минеральной воды и с тремя бутылками пива. Ему явно хотелось побыстрей со всем этим покончить. О’Рурк забрал у него бутылки, а взамен тот получил свои двадцать долларов. Водители возобновили прерванные разговоры.

Снаружи опять моросило. Кейт засунула еду и бутылки в коляску, а минуту спустя мотоцикл выехал на улицу и направился на восток.