– Это длинная история.
Бабу встал и повернулся лицом к Ахмеду:
– Это – Утешитель, Мфарайя.
Ахмед нахмурился:
– Кто?
– Когда я был здесь раньше, меня называли клоном Иисуса, – сообщил мальчик.
– Он – Мунгу, единый бог, – добавил Бабу. – И вот доказательство: когда черная мамба укусила знакомого мне воина-масая, он болел семь дней. Я спас его. Она выздоровела за час благодаря Мфарайе.
Ахмед дико огляделся по сторонам, обеими руками пригладил волосы, выдохнул и больше ничего не сказал.
При всеобщем молчании Бабу спросил Ахмеда:
– Зачем ты сюда пришел?
Ахмед приподнял брови и сделал шаг назад.
– Я, э-э… Я отправился на сафари и повстречался в Дар-эс-Саламе с преподобным Полом Джозефом и его группой, и… э-э… сказал, что загляну к нему с визитом.
Бабу не сводил с него глаз так долго, что Ахмед начал гадать, не пытается ли старик загипнотизировать его или прочесть его мысли.
– Преподобный нездоров, – в конце концов сказал Бабу. – Но вы можете к нам присоединиться.
– Э-э, мне пора идти…
– Вы можете к нам присоединиться! – тверже сказал Бабу, и это как будто решило дело.
Потом старик спросил Ариэль:
– Ты в состоянии встать?
– Да, наверное.
Она поднялась с тростниковой постели на утрамбованном земляном полу хижины и вслед за остальными вышла наружу. Сгущалась ночь. Вдалеке Ариэль увидела слониху со слоненком. Их силуэты выделялись на фоне желто-оранжево-пурпурного неба: символ того, о чем она не просила и чего теперь не будет иметь. И все-таки слоненок заставил ее загрустить.