Расстояние

– Почему же ты не спишь? – В ее голосе появляется напряжение. – Причина в том ожоге утюгом в детстве? Кто это сделал? Друг твоей матери? Отец?

Кейт продолжает копать, надеется зацепиться, но боль столько раз змеей выползала из запертого логова, что Йоханс сон не может стерпеть это не моргнув глазом.

– Отец. Он пил.

Отец Райана Джексона тоже пил, как говорила Карла, но у Джексона другие шрамы.

– И ты тоже пил?

– Нет.

– Но ты пил, когда… – Она замолкает на несколько секунд и смотрит ему в глаза. Это всего лишь взгляд, это он может ей позволить. Наконец нарушает молчание:

– Это ведь не ты, верно? Ты постарался забыть самого себя, так?

– Нет. Я просто… просто пытался делать то, что могу. И делать хорошо.

– Что делать?

– Все.

– И это помогает, так? Если все делать правильно, тебе становится лучше?

Еще один напряженный холодный взгляд, и ее губы искривляются в улыбке – ирония, презрение?

– Думаешь, я поступаю так же? – спрашивает Кейт. Ее голос становится раздраженным. – Думаешь, клиника нужна для этого? Чтобы делать нужное, правильное? Я веду себя так, потому что это помогает времени бежать быстрее.

– Ты была врачом.

Она издает неопределенный звук, то ли усмешка, то ли шипение.

– О да. И знаешь, сколько жизней я спасла, чтобы доказать, что я умная, что я могу себя обмануть. Я делала добрые, нужные вещи. Более чем нужные. Это был другой уровень, высший, я принимала решения… Это было тяжело и физически, и морально, но я делала, и мне это нравилось. И мои пациенты, должно быть, тоже были другими.

Кейт замолкает. Слышен лишь треск лопастей вентилятора. С улицы доносятся звуки проезжающей патрульной машины.

– Мне пора, – говорит она и поворачивается к нему спиной. – Да, насчет Брайса.

– Он ищет предлог.