Расстояние

Йоханссон выходит за ворота. Двадцать метров – и за спиной появляется хвост. Когда наступит день и рядом будет идти Кейт, они тоже станут следить. Сегодня надо найти слепые зоны, места, где он сможет от них спрятаться.

Через час Йоханссон возвращается в клинику.

Йоханссон скидывает ботинки и внезапно ощущает покалывание в шее. Повернувшись, пытается разглядеть, что происходит в кабинете. Здесь никого нет, но чувство тревоги продолжает нарастать. Он открывает дверь морга (влажные пятна, картонные коробки, мешки для трупов), затем заглядывает в комнату. Кровать Кейт пуста. Она спит, сидя в углу, закутавшись в одеяло, прижав колени к груди и обхватив плечи руками. Йоханссон успевает разглядеть ее: спутанные, перепачканные кровью волосы, светлый пушок на щеке, розовый полумесяц на ногтевой пластине. Темные, похожие на синяки, пятна вокруг глаз. Он видит каждую ее ресничку.

Йоханссон уходит, закрыв за собой дверь, и возвращается в свою комнату.

Раздевшись, он ложится в постель.

…а потом постоянно думаешь, хотя тебя это и достало…

Восемь лет ни к чему не привели.

В тот день его забрали люди Чарли Росса, в машине они ехали втроем. Йоханссон знал, что они едут к парню по имени Терри Канлифф, хотя между собой они называли его только «сукиным сыном», а Салли, который был умнее остальных, «хреновым Монте-Кристо» или «чертовым Дракулой». Они подначивали друг друга, как заскучавшие без дела футбольные фанаты перед игрой.

Он был обыкновенным, этот Канлифф: лет сорока, очень полный, пот в знойный летний день пропитал ткань дешевой рубашки. Он был один в конторе с названием фирмы такси на двери.

Они посадили его на заднее сиденье машины между Йоханссоном и еще одним парнем. Канлифф что-то говорил, просил пощадить, но его никто не слушал, и он замолк.

Тот старый дом на заброшенной ферме находился черт знает где. Никаких признаков жизни – ни машин у входа, никакой живности. Из всего инструмента только ржавые грабли. Они загнали машину в сарай, выволокли Канлиффа – рубашка его к тому времени стала совсем мокрой – и отвели в дом.

Его бросили на пол в одной из комнат, и от страха он наложил в штаны.

Его заперли и оставили Йоханссона дежурить снаружи у двери. Йоханссон слушал стоны и мольбы о пощаде и думал о том, что теперь это его жизнь, он должен с этим смириться, ведь они были правы с самого начала.

Уже тогда Йоханссон знал, что ничего хорошего его не ждет.

Он дернул дверь и увидел на брезенте истерзанное тело, в котором невозможно было узнать прежнего Терри Канлиффа, но тот еще дышал, издавая булькающий звук. Салли и двое других парней были одеты в бумажные комбинезоны, забрызганные кровью. Йоханссон не сразу понял, что в руке Салли – кусок кожи Канлиффа.

Салли поднял на него удивленные глаза, будто не понимал, почему его беспокоят, зачем он им мешает. Йоханссон даже не заметил, что у него в руке нож, осознал это, лишь когда было уже поздно.

Он остановился, когда все трое были в крови.

Канлифф…

Давай же, давай, сделай что-нибудь, тебя учили. Учили, но не тому.

Полиция нашла тело Канлиффа три дня спустя в поле: послание Кийану, который сразу принял меры.