— Под ногами Кали труп, который означает, что физическая оболочка вторична по отношению к жизни духа. Вот еще что, по-моему, может быть интересно: Кали символизирует недостижимую красоту, неразделенную любовь. Красота не имеет формы. — Самсонов сделал паузу.
— Думаешь, убийца поэтому пользуется утилизатором? Уничтожает форму? — спросил Дремин.
— Не знаю. Может быть.
— Что там еще есть?
— Кали уничтожает неуверенность, сомнения, двойственность. Она как проблеск молнии, не терпящей компромиссов. Ее символ — это полумесяц.
— Надо запомнить. На всякий случай.
— А вот это, мне кажется, должно интересовать нашего убийцу. Не удивлюсь, если он часто бывает в Кунсткамере.
— Почему?
— Потому что там выставлен алтарь Кали из слоновой кости. Восемнадцатый век. Наверное, убийце очень хотелось бы принести на нем жертву.
— Можно устроить там наблюдательный пункт, — неуверенно предложил Дремин.
— Не можно, а нужно. Особенно сейчас, когда он набрал крови. Организуй кого-нибудь туда, только толкового, чтобы не спугнул.
— Ладно, как скажешь. Все?
— Пока да. Дома постараюсь найти побольше информации, а сейчас хочу съездить к Лукину. Он вел дело Хоботова.
— Ты знаешь его?
— Нет. Адрес возьму в справочном.
— А я пошлю в Кунсткамеру Горелова и займусь фирмами, делающими ламинирование.
Самсонов одобрительно кивнул:
— Удачи. Кстати, я изучил отчет Полтавина. Он помогает примерно представить картину преступления.
— Выкладывай.
Самсонов набрал в грудь побольше воздуха: