– Что для вас дружба?
Неожиданно. Никто до этого не задавал такого вопроса. И не то чтобы он не был готов к нему, напротив – он готов ко всему, но подобные вопросы позволяли пофилософствовать. Неумело, но от души.
– Во-первых, кого можно считать другом? Это не тот, кто даст сто рублей, даже не тот, кто переночевать пустит, ведь так? А во-вторых, мой принцип – чем ближе я знаю человека, тем больше желание его убить.
– Странная логика, – сказала Людмила и тут же подняла руку к губам. Вылетело.
– Почему же?
Он не злился. Ну, почти не злился. Быть непонятым – это так ему знакомо.
– Не узнав человека, – не дождавшись ответа, проговорил он, – вы даже не догадываетесь, хороший он или плохой. Он для вас никакой, не вызывает никаких эмоций – ни хороших, ни плохих. И только узнав его, вы понимаете, какое же он дерьмо, как же вы его ненавидите. За то, что он не дал списать в шестом классе, за то, что увел девушку в ПТУ, за то, что стучал в армии, за то, что раньше тебя нашел работу… Тут можно продолжать бесконечно.
– Дамка, – восторженно провозгласила Людмила.
Он посмотрел на доску. Четыре черных против семи белых. Шансы равны нулю. Писательница действительно играла хорошо. Жаль только то, что они не в лесу. Тогда ему наплевать было бы на расклад на доске. Партия была бы проиграна ею еще до того, как он расставил бы шашки.
– Вам везет, – сказал он и передвинул свою шашку с тридцать пятого номера на двадцать шестой. – Очень похоже на то, что я проиграл.
– Вы сдаетесь?
– Что вы! Я же никогда не проигрываю. – Он улыбнулся и слегка наклонился к столу. – Беда в том, что они мне не разрешают здесь никого убивать, – прошептал он и подвинул черный кружок к белому.
Она попыталась понять, шутит он или нет.
– Вы говорили, что каждая цифра обозначает убийство. Давайте так, каждая побитая шашка – ваш рассказ об открывшемся числе… о жертве под этим числом.
«Неплохой ход, – оценил он. – Ее книга действительно будет интересной».
– Ну что ж, годное предложение. Бейте.
Людмила Тимофеевна взяла черную шашку и посмотрела на открывшееся число. Девятнадцать. Он пожал плечами.
– С этим мне было неинтересно. Он нырнул, будто купаться собрался, и его унесло течением. Я и запомнил-то его только из-за того, что с этого же дня начался показ сериала «Графиня де Монсоро». Он мне очень нравился. Я о сериале сейчас. Надо было кого-то замочить днем, чтобы не опоздать к началу…
Они сделали по ходу в абсолютной тишине. Следующий ход Людмилы открыл число сорок.
– Тридцать девять, – сказала она.