– А в квартиру ее не пустите?
Он покачал головой:
– Простите, нет. Туда никто не заходил, с тех пор как…
– Я знаю, что Оливия за границей, но позвоните ее секретарше. Она разрешит.
Он недоверчиво скривился, но терпеливо подождал, пока я отыщу номер.
– Ага, здрасьте, – сказал он в трубку, когда я набрал цифры. – Это из «Кампаниле». У меня тут один джентльмен. – Он, прищурившись, уставился на визитку. – Скотт Макгрэт. – Он начал было излагать, но осекся.
А затем его лицо, только что такое дружелюбное, резко омрачилось. Он глянул на меня, явно напрягшись, и, ни слова не сказав, дал отбой. Выпрямился, вышел из-за стойки и указал мне на дверь:
– Идите-ка отсюда, мистер.
– Скажите, что́ она вам ответила.
– Если будете здесь кого донимать, я полицию позову. Оливия Эндикотт вас знать не знает.
Снаружи я обернулся – у меня отнялся язык, – но он, блистая глазами, непреклонно воздвигся в дверях.
Я быстро зашагал по тротуару.
Свернув за угол, сам набрал номер секретарши Оливии. Та сняла трубку тотчас.
– Скотт Макгрэт. Это что за ерунда сейчас была?
– Прошу меня извинить, сэр. Я не понимаю, о чем вы…
– Кончайте. Что вы сказали консьержу?
Она помолчала – видимо, раздумывала, прикидываться ли дурочкой. Затем холодно, отрывисто произнесла:
– Миссис Дюпон предпочла бы, чтобы вы больше не общались ни с ней, ни с членами ее семьи.
– Мы с миссис Дюпон сотрудничаем.
– Уже нет. Впредь она не желает иметь никакого касательства к вашей деятельности.