– Рубен некоторое время был моим психотерапевтом, – начала она. – Когда выходишь на практику, тебе самому нужен психоаналитик, и я обычно встречалась с Рубеном три раза в неделю, иногда четыре, и рассказывала ему о своей жизни. Рубен знает все мои тайны. По крайней мере, те, которыми я захотела с ним поделиться. Вот почему ему было так тяжело, когда я попыталась вмешаться и помочь ему. Словно норовистая дочь пытается командовать отцом.
– Норовистая? – не понял Джозеф.
– Непослушная, – уточнила Фрида. – Капризная. Нахальная. Не поддающаяся контролю.
Рубен не отвечал, но, похоже, не рассердился на нее. Рубен и строитель из Восточной Европы… Фрида не могла припомнить, когда последний раз была в комнате, где дым стоял бы густым туманом.
– Когда заканчиваешь терапию, – продолжала она, – то словно уезжаешь домой. Нужно время на то, чтобы начать воспринимать своих родителей как обычных людей.
– Вы с кем-нибудь встречаетесь? – спросил Рубен.
– Нет. Хотя следовало бы.
– Вы о ее парне, – догадался Джозеф.
– Нет, – возразила Фрида. – Когда психотерапевты спрашивают, не встречаетесь ли вы с кем-то, они имеют в виду психотерапевта. Друзья и подруги, мужья и жены приходят и уходят. Отношения с психотерапевтом – единственные по-настоящему важные отношения.
– Вы, похоже, сердитесь, Фрида, – заметил Рубен.
Она покачала головой.
– Я хочу задать вам вопрос. Я хочу задать вам один вопрос, а потом уйду.
– Тогда задавайте. Вы хотите задать его мне наедине?
– Нет, мне и здесь хорошо, – отказалась Фрида. Она опустила взгляд на тарелку. Та уже почти опустела. – Вы, как никто другой, научили меня, что моя работа – разобраться, что же происходит в голове пациента.
– Это, бесспорно, ваша работа.
– Невозможно изменить жизнь пациента. Нужно изменить отношение пациента к его жизни.
– Полагаю, я вас учил большему количеству нюансов, чем вы нам сейчас озвучили, – съязвил Рубен.
– Но как насчет использования пациента как средства помощи кому-то другому? – спросила Фрида.
– Как по мне, звучит странно.
– Но насколько это неправильно?