– Вы задаете вопросы не для того, чтобы помочь мне, не для того, чтобы разобраться в моих проблемах, а потому что считаете: это может подсказать, где искать того ребенка. Дать информацию, с которой вы можете пойти в полицию.
– Вы правы, – наконец сказала Фрида. – Возможно, я поступила неправильно. Нет, я определенно поступила неправильно. Но я подумала: если то, что вы сообщите, даст возможность хоть как-то помочь полиции, значит, нам нужно попробовать.
– Нам?! – возмутился Алан. – Что вы имеете в виду? Я считал, что прихожу сюда за помощью в решении моих проблем. Когда вы задавали вопросы, я думал, что так вы стараетесь вылечить меня. Вы меня знаете. Я бы сделал все, что угодно, лишь бы вернуть этого ребенка. Вы можете ставить на мне какие угодно психологические эксперименты, я не против. Такой малыш… Но вы должны были сказать мне. Вы, черт бы вас побрал, обязательно должны были сказать мне!
– Я не могла, – возразила Фрида. – Если бы я сказала вам, то прием не сработал бы – хотя он и так не сработал. Эта мысль пришла мне в голову исключительно от отчаяния. Мне нужно было знать, что именно вы ответите без подготовки.
– Вы использовали меня, – горько произнес Алан.
– Да, я вас использовала.
– Значит, теперь полиция может начать искать его в гаражах и под железнодорожными арками?
– Да.
– Но они там, возможно, уже искали.
– Наверное, – согласилась с ним Фрида.
Повисла очередная пауза.
– Думаю, мы закончили, – заявил Алан.
– Мы проведем другой сеанс, – предложила ему Фрида. – Настоящий.
– Мне нужно подумать.
Оба встали, испытывая неловкость, как два человека, уходящие с вечеринки одновременно.
– Мне нужно кое-что докупить к Рождеству, – сказал Алан. – Я ведь дойду отсюда до Оксфорд-стрит?
– Да, туда идти минут десять.
– Вот и хорошо.
Они направились к двери, и Фрида открыла ее, пропустив Алана вперед. Он пошел было, но обернулся.
– Я нашел свою семью, – сказал он, – но это не очень-то похоже на воссоединение.