Катц взял трубку с чувством, что находится где-то вне своего собственного тела.
– Да, – сказал он негромко. – Это я.
Молчание. Только дыхание Клингберга. Потом голос, который он уже успел подзабыть за четверть века.
– Данни? Не вчера это было.
Данни промолчал – что на это скажешь?
– Можешь присесть? Возьми бумагу и ручку, я должен дать тебе кое-какие инструкции.
Катц подошел к столу с компьютером, вытащил из принтера лист чистой бумаги. Достал из кармана ручку.
– Я готов.
– Никакой спешки, Катц. Я тебе верю. Помнишь?
Опять эти слова, чуть по-другому сказанные… они ему опять напомнили что-то, только он не мог сообразить, что именно.
– Нет, – сказал он вслух. – Не помню.
– Нет? Тогда слушай. У меня здесь девчонка Эвы. И я готов обменять ее на тебя.
Клингберг замолчал. Данни слышал только его дыхание. И где-то в глубине комнаты – заспанный детский голосок, который тут же затих, – видимо, Клингберг перешел в другую комнату. Голос его изменился, скорее всего, он теперь стоял в каком-то очень тесном помещении, рядом со стеной.
– Что я должен сделать?
– Я хочу, чтобы ты полетел в Доминиканскую Республику. Ты должен там быть, самое позднее, через три дня.
– Я в розыске.
– Это твоя проблема, не моя. Сейчас… – Он снова замолчал. Тишина. Катц представил, как страшно маленькой девчушке в обществе этого психопата… – Сейчас двадцать два ноль пять. Разница во времени минус шесть часов. Значит, ты должен быть на месте, самое позднее, в шестнадцать ноль пять ровно через три календарных дня.
– Не получится.
– Все получится. Импровизируй. На месте получишь дальнейшие инструкции. В прокатной конторе на твое имя будет заказана машина.
Опять детский крик: «Папа!» – Клингберг, очевидно, вернулся на старое место.