– Я вот пью и чувствую себя виноватой, – ответила Эбигейл, – ведь у моего отца такой возможности нет.
Ее спутник разломил батончик и выковырнул из него орех.
– Обезвоживание – вещь опасная… – вздохнул он. – Так Лоренс – твой отец?
– Да, но мы не в близких отношениях. Он бросил нас, когда я была еще маленькая.
Девушка взяла бутылку и стала откручивать пробку, чтобы сделать еще глоток, но тут бутылка в ее руках дернулась, а дерево рядом с ней вздрогнуло и уронило кусок коры, ударивший ее по лицу. Из бутылки же пролилось сразу две струйки: одна на снег, другая – на колено Эбигейл.
– Что еще за… – пробормотала она испуганно.
Ответом ей был прилетевший с задержкой откуда-то с амфитеатра звук выстрела.
Скотт толкнул ее в снег.
– Близко? – шепотом спросила журналистка.
– Звук опоздал секунды на три. Если он стреляет крупнокалиберными патронами, то может находиться… в тысяче четырехстах – тысяче пятистах ярдах от нас, – подсчитал Сойер. – То есть примерно в миле. Не исключено, что он бьет с выступа под перевалом.
Вторая пуля прошила рюкзак проводника. И снова, как и в первом случае, звук пришел с небольшой задержкой.
– Представить не могу, как он видит нас через лес, – сказал Скотт. – Ты бежишь первой. Я – сразу за тобой. Беги не по прямой, а зигзагом, между деревьями. Сделай так, чтобы ему было трудно в тебя попасть. Вперед!
Эбигейл выбралась из снега, поднялась и побежала вниз, петляя между елями. Шагов, наверное, через десять ее нагнал звук третьего выстрела. Она оглянулась, но Скотта не увидела. В голове пронеслись тревожные мысли: «Вот пуля ударит, упадешь и выстрела уже не услышишь!»
Выскочив из леса, Фостер оказалась на небольшой полянке, той самой, где они устраивали привал три ночи назад, и, пробежав через нее, нырнула за дерево. Потом, отдышавшись, она выглянула и увидела бегущего через поляну Сойера.
Став за деревом, он сбросил на снег рюкзак.
– Что собираешься делать? – спросила девушка.
– Хочу посмотреть, где этот отморозок. – Мужчина расстегнул рюкзак, сунул в него руку и, пошарив, достал небольшой черный кожаный футляр. В нем оказался компактный бинокль «Никон» с восьмикратным увеличением.
Проводник лег плашмя на снег, приподнялся на локтях, поднес бинокль к глазам и, настроив резкость, навел окуляры на амфитеатр.
С минуту Скотт обозревал склон, а потом негромко сказал:
– Ну вот, попался… Чтоб его! Я думал, мы показали лучшее время, а получается, что нет. Хочешь посмотреть?
ebooksa