Проводник мечтательно закатил глаза.
– Господи! До сих пор помню тот день, когда мы проехали Канзас и оказались в Колорадо. Семидесятая автострада. Равнины. Огромное, необъятное небо. Сухой, высокогорный воздух. Отовсюду звучит Фрэнк Синатра – «Самые хорошие годы». Каждый раз, как вспоминаю то лето, слышу голос Фрэнка. В том путешествии он был нашим саундтреком. – Скотт улыбнулся с легкой грустью. – Никогда этого не забуду – сижу с отцом впереди, катим на запад, и где-то в часе езды от Денвера вдруг вижу над горизонтом что-то вроде облачного фронта. Спрашиваю у отца, что это такое, и он говорит – Передовой хребет Скалистых гор, а то, что похоже на облака, на самом деле снег. Снег в июле! Я такое и представить не мог. И так захотелось на эти горы подняться… На самый верх. Пройти по каждому гребню, узнать каждый кряж… На следующий день мы поехали на Эванс, один из четырнадцатитысячников. Мы с сестренкой играли в снежки на вершине. Это было что-то. С тех пор я без гор не могу.
Скотт наклонился и застегнул «молнию» на внутреннем клапане, а потом они с Фостер забрались в спальный мешок и погасили светящуюся палочку.
– Меня завтрашний день пугает, – прошептала девушка.
– Выйти надо пораньше, пока еще темно. Палатку оставим здесь. Сегодня мы хорошо прошли. До тропы миль шесть или семь осталось.
– Ключи от машины у тебя, так?
– В рюкзаке, в верхнем отделении.
Какое-то время они молчали – дождь шуршал по крыше, навевая сон.
– Иногда мне так хочется оставить его в той пещере, – прошептала Эбигейл.
Сойер притянул ее к себе, и оба закрыли глаза – под усыпляющий шорох дождя и далекий рокот грома.
Глава 78
Эбигейл открыла глаза и посмотрела на часы – 3:48. Дождь не прекратился, и в палатке было темно. Скотт расстегнул «молнию» на спальном мешке – этот звук и разбудил ее. Теперь же он уже почти вылез из мешка.
– Ты что делаешь? – шепотом спросила девушка.
– Терпел, сколько мог, больше нет сил.
– Вот, возьми с собой.
Фостер согнула светящуюся палочку и, когда та вспыхнула, бросила ее проводнику.
– Вот это и есть самое гадкое, – проворчал тот, натягивая флисовый пуловер. – Когда приходится вылезать из теплой палатки посреди холодной, дождливой ночи.
Он еще зашнуровывал ботинки, а Эбигейл уже свернулась в комочек, закрыла глаза и снова уснула.
Проснулась девушка словно от толчка. Во сне она блуждала по бесконечному лабиринту пещер, переходя из одной в другую, и теперь ей на секунду показалось, что она все еще там, в подземелье, с отцом, и что подъем по узкому лазу, встреча со Скоттом и бегство от Куинна были только сном.
Но теперь этот миг дезориентации прошел. Она была в палатке, в зарослях черемухи, где-то в конце длинной долины. Близился рассвет – девушка уже различала стены палатки и бутылки с водой у своих ног.