– Вы намерены проработать до конца, сколько сможете? Это действительно необходимо?
– Да, я должна. Но почему вы спрашиваете?
– Боюсь, мне придется попугать вас немного, прежде чем вы пойдете, – сказал я.
Ее глаза стали чуть шире.
– Не делайте этого, – попросила она. – Я и так уже достаточно напугана.
– Именно поэтому я и собираюсь поговорить с вами. Сядьте, мисс Стенсфилд. – Но поскольку она осталась стоять, я добавил: – Прошу вас.
Она села. Не очень охотно.
– Вы находитесь в довольно-таки незавидном положении, – начал я, сидя на краю письменного стола. – Но вы не без изящества справляетесь с встающими на вашем пути трудностями.
Она собиралась что-то сказать, но я поднял руку, прося не перебивать меня.
– Это очень похвально. Но я не хотел бы, чтобы вы навредили ребенку вследствие заботы о своем финансовом положении. У меня была пациентка, которая, несмотря на мои предостережения, из месяца в месяц продолжала туго затягивать пояс. Она была тщеславной, глупой и скучной женщиной, и не верится, что она на самом деле хотела ребенка. Я бы не подписался под многочисленными теориями о подсознании, которые обсуждаются сегодня чуть ли не на каждом углу, но если бы я в них верил, то сказал, что она – или часть ее – пыталась убить младенца.
– И она это сделала? – Ее лицо оставалось спокойным.
– Нет, вовсе нет. Но ребенок родился с опозданием. Вполне возможно, что он, так или иначе, родился бы позже срока – мы мало что знаем о причинах этого явления. Но она сама могла вызвать это.
– Понимаю, куда вы клоните, – сказала она низким голосом. – Вы не хотите, чтобы я тоже затягивалась, так что я смогу оставаться на работе еще месяц или шесть недель. Честно говоря, такая мысль приходила мне в голову. Что ж, спасибо за то, что вы меня напугали.
На этот раз я проводил ее до двери. Мне хотелось спросить, сколько у нее осталось денег и как долго она сможет на них прожить. Но я слишком хорошо знал, что на такой вопрос не услышал бы ответа. На прощание я пошутил по поводу ее витаминов. Она ушла. Я думал о ней в свободные минуты весь следующий месяц, и…
На этом месте Иохансен прервал рассказ Маккэррона. Они были друзьями, и это, как мне кажется, давало ему право задать вопрос, о котором мы все думали.
– Ты любил ее, Эмлин? Ведь поэтому ты постоянно упоминаешь о ее глазах, улыбке и о том, как ты «думал о ней в свободные минуты»?
Я подумал, что подобное вмешательство должно было рассердить Маккэррона, однако этого не произошло.
– Ты вправе задать этот вопрос, – сказал он и замолчал, глядя в огонь. Могло показаться, что он задремал. В этот момент выстрелило сухое полено, искры закружились в камине, и Маккэррон посмотрел вокруг, сначала на Иохансена, а потом на всех остальных. – Нет, я не любил ее. То, что я говорил о ней, очень напоминает те детали, которые обычно замечает влюбленный мужчина – выражение глаз, одежда, смех. – Он зажег свою трубку специальной зажигалкой, затянулся и выпустил облачко дыма, окружившее его голову ароматной завесой. – Я восхищался ею. И мое восхищение росло с каждым ее появлением. Думаю, некоторые из вас воспринимают мой рассказ как историю любви, перечеркнутую обстоятельствами.
Но это не имеет ничего общего с реальностью. Ее история завершилась в последующие полгода, и когда, джентльмены, вы услышите ее, то, уверен, убедитесь, насколько она во многом типична, как утверждала сама Сандра. Она попала в Нью-Йорк, как тысячи других девушек, приехав из небольшого города…
…в Айове или Небраске. А может быть, в Миннесоте, я не помню. Она изучала драматическое искусство и участвовала в спектаклях местного городского театра. В местном еженедельнике были опубликованы хорошие рецензии одного драматического критика с ученой степенью, и она отправилась в Нью-Йорк, чтобы начать карьеру актрисы.
ebooksa