– Как вы можете объяснить травмы, полученные вашим сыном?
– Я не могу их объяснить. Я к этому не причастен.
Ханнес раскрыл папку и помахал перед Баптистом пачкой фотографий, как колодой Таро: увеличенные снимки ран, ушибов, синяков на бледной коже.
–
Хорошо. Появилась реакция – заикание. Маленькая трещинка.
– Просмотрите фотографии. Просмотрите их внимательно. Эти снимки сделали судмедэксперты.
– И что это значит? – Баптист отодвинул от себя фото.
– Это не труп, господин Баптист. Это ваш сын.
Баптист отвернулся:
– Топорная работа. Я напишу на вас жалобу.
– Снова? Не делайте из себя посмешище. – Ханнес еще раз попытался вытащить из резерва прежнего Баптиста. – Почему вы выехали из Франкфурта раньше?
– Коммерческая тайна.
– Когда ведется расследование убийства, не существует никаких коммерческих тайн. Об этом я вам говорил еще в самом начале.
– А я вам еще в самом начале сказал, что отказываюсь давать показания по этому поводу.
– Мне кажется, вы очень хорошо и много говорите.
– Как изволите. Могу прекратить.
Баптист прикурил сигарету и застыл в мстительном молчании. Расследование словно налетело на стену на полном ходу. Как это только удавалось Баптисту? Неужели такие люди, как он, учатся этому на семинарах для руководителей? Или все они состоят в какой-то секте?
Ханнес посмотрел на Хранителя Молчания. Их взгляды пересеклись. Хранитель кивнул.
Ханнес наклонился к крошечному микрофону, пробивавшемуся, как росток, сквозь столешницу.
– Верховный комиссар уголовной полиции Штаудингер продолжит прием показаний у господина Лорена Баптиста, потому что господин Лорен Баптист может поцеловать господина главного комиссара уголовной полиции Брандля в одно место. Ох, и для Юлии: не обязательно перепечатывать эту фразу дословно.