Неужели мама и папа умерли? Он не знал этого, но, несмотря на неприятный холодок внизу живота, боялся проверить, боялся, что это правда.
Схватив фонарь, Девон обвел тусклым лучом комнату. Дальний угол был пуст, но дверь загораживала груда костей — странных костей, не принадлежавших ни человеку, ни животному.
Наконец-то до него дошло. Он узнал запах, тот,
Тот самый запах.
Девон не понимал, почему не узнал его раньше.
Послышался напоминающий барабанную дробь стук — кости в дверном проеме шевелились, двигались под действием невидимой силы.
Стук дополнился шелестом, который издавали разбросанные по комнате черепки, трущиеся друг об друга.
Девон испуганно озирался, пытаясь найти путь к бегству. Дверь в комнате была только одна, но даже в слабом свете фонаря он видел, что костей там стало больше. Через них никак не прорвешься.
Ему суждено тут умереть, понял Девон.
Но что происходит? Может, они с этим придурком Питом потревожили то, что нельзя было трогать, и теперь их настигла кара? Или его наказывают за издевательства над больным пареньком и убийство его собаки? Девон не был религиозным, не ходил в церковь, но, может быть, Бог все-таки существует, некий космический судья, который вершит высший суд…
Нет, подумал он. Даже если Бог существует, то живет точно не в задней комнате индейских руин!
Это нечто другое. Такое, чего он не понимал — не мог охватить своим разумом.
Кости в дверном проеме снова зашевелились и приняли форму, которую Девон узнал, хоть и отказывался это признавать. Ему показалось, что он услышал вздох, голос, шепот.
Его имя.
Девон инстинктивно бросился в центр комнаты, где рядом с камнем стояли его родители.
— Мама! — закричал он. — Папа!
Он дотронулся до отца, и тот упал на спину, словно был сделан из глины. Осколки его тела разлетелись во все стороны, не отличимые от других черепков.
Девон схватил мать за руку, но почувствовал лишь сухость и холод, словно от извлеченного из холодильника куска кожи. Всхлипнув, он заметался по комнате и закричал, сам не зная, к кому обращается:
— Простите!