Судные дни

22
18
20
22
24
26
28
30

– Тут?

– Отлично. Продолжай про границу или про что там. А я пока небо сниму.

Кайл вернулся к сценарию, валявшемуся в песке, и продолжил наговаривать текст, пока Дэн брал крупные планы сохранившихся зданий.

– Ага. Так. Это пограничная зона. Место, где перевозят необычные грузы, незадекларированные, где идет неучтенный трафик, а к северу отсюда очень не любят гостей. А еще это место, где за последние сто лет забросили множество городов и предприятий. От них остались одни руины. Как эти, например: «Блю Оук». В тридцати километрах к востоку от Юмы, в стороне от трассы номер 8, в местечке Фортуна Футхиллс стоит заброшенная медная шахта. Последний раз ее использовали по назначению в сорок шестом году. До семьдесят третьего года она пустовала. А потом в ней появились новые люди. Странные люди. Таких странных тут не видели ни до, ни, наверное, после.

Первые адепты Храма Судных дней заняли эти развалины зимой семьдесят третьего года. Из первоначального состава с сестрой Катериной остались лишь четыре человека. Но за следующие несколько лет к ним пришли многие – она искала людей по всему Лос-Анджелесу. В момент расцвета секты, в начале семьдесят четвертого, в этом уединенном уголке мира жили более сорока мужчин, женщин и детей. Именно тогда тут появились и ранее судимые братья Белиал, Молох и Ваал, ставшие ядром новой ячейки Семерых. Их имена, как и имя их предводительницы, теперь покрыты позором. То же, что случилось с другими последователями культа в 1975 году, привлекло внимание всего мира к «Блю Оук»…

– Ты закончил?

– Да. Попрошу лейтенанта Конвея провести нас по месту преступления. Надо бы подсветить этот сарай, который храм. Сэкономим время.

Света здесь было гораздо больше, чем на ферме в Нормандии, и, несмотря на небольшую глубину резкости в домах с целыми стенами, Дэн мог снимать с распахнутой диафрагмой и обойтись без дополнительного света, если только внутри не было движения.

– Хорошо. Штатив?

Кайл дернул плечом:

– Думаю, при второй съемке. Сначала сними камерой на плече. На ходу.

Вообще, они не любили фильмы, снятые с рук, но такой эффект мог придать материалу некоторое разнообразие.

Дэн согласно кивнул и нахмурился, прикидывая технические детали.

– И еще, – тихо сказал Кайл, – я рад, что ты со мной. Честно.

– Только следи, чтобы Конвей на змею не наступил, – сказал Дэн и вернулся к камере.

Кайл сделал из бутылки такой глоток, что пластик смялся в его ладони, и пошел к лейтенанту, который стоял к ним спиной, не проявляя никакого интереса к съемке. Сняв солнечные очки, он равнодушно смотрел на рощицу мертвых деревьев.

Кайлу очень хотелось спросить, как человек с такой светлой кожей всю жизнь провел здесь, где солнце сжигает землю, превращая в пыль. Мармеладного цвета веснушки пятнали лицо и толстые руки, местами наливались чернотой, как будто подгорев. Между ними и многочисленными родинками проступала ярко-розовая кожа. Остатки коротко подстриженных волос, потемневших от пота, торчали из-под бейсболки с логотипом «Аризона Даймондбэкс» и когда-то, наверное, были по-гэльски рыжими. Ресницы так и остались бледно-оранжевыми. Шотландец или ирландец, приспособленный к холодному климату Северного полушария. Казалось, что в любой момент его может хватить инфаркт. Насквозь мокрая рубашка с короткими рукавами топорщилась на круглом животе, а форменный галстук больше походил на удавку.

Когда они впервые увидели старого полицейского – тот выбрался из огромного «линкольна» и вразвалочку пошел к ресторанчику в Юме, – то чуть не расхохотались. Под черными штанами, натянутыми чуть не до подмышек, виднелись белые спортивные носки над начищенными черными туфлями. Но, стоило ему войти в кондиционированную прохладу, смеяться сразу расхотелось. Жесткий изумрудный взгляд быстро заставил Кайла и Дэна относиться к лейтенанту серьезно.

И здесь, в шахте, отставной полицейский так и остался загадочным, таинственным, а его холодные глаза, казалось, застыли в вечном прищуре опухших век. Этот взгляд не позволял Кайлу расслабиться и не выдавал ни единой мысли лейтенанта Конвея. По пути сюда он почти не говорил – так, отпустил пару замечаний о дороге и погоде. Быстро, без всяких эмоций и только в ответ на бесплодные попытки Кайла завести беседу. Сказал, что ему нравится Тони Блэр. «Дело-то всегда в нас, а? Мы с миром разбираемся», – единственная фраза, которая сходила за мнение, из тех, что Конвей произнес за время их знакомства. Кайл чувствовал себя неуверенно рядом с ним, казался себе неопытным юнцом. Дэн лейтенанта просто побаивался.

– Похоже на декорации к вестерну, – сказал Кайл, кивнув в сторону тонких черных деревьев. И тут же пожалел о своих словах.