Она почувствовала тяжелый удар, как будто машина ударилась о булыжник, и лишь после этого открыла глаза.
Внешняя сторона пассажирского окна стала темно-красной от крови, выплеснувшейся от удара. Частички мозга и волосы, ткани мертвого тела облепили стекло, и теперь их сметало с машины потоком встречного ветра. Майлз хихикал. Норма глядела в боковое зеркало и видела, что человеческие останки все дальше: ходячие, убитые боковым ударом «Челленджера», превратились в отвратительные части тела и безголовые туловища, разбросанные по обочине.
Она взглянула на него.
– Мы можем просто сфокусироваться на поиске этих людей?
– К черту этих людей. Нам нужно просто быстро выбраться отсюда!
– Майлз, мы говорили об этом тысячу раз…
– Я не хочу принимать участие в этом всем, – пробурчал он. – Поехавшие проповедники ведут святые войны и устраивают апокалипсис – к черту! Это не имеет ко мне никакого отношения. И к тебе тоже! То, что планирует этот ублюдок по поводу этих игрушек и прочего дерьма, – не просто сумасшествие, это самое настоящее
– Я думала, что ты христианин! – Она устремила пренебрежительный взгляд на своего суррогатного сына. – Мы не можем просто закрыть на это глаза, Майлз.
– Как мы, черт побери, найдем этих людей, а?
– Мы найдем, не волнуйся. – Она указала пальцем на мятую карту в руке. – Едем по этой дороге, пока не доберемся до Двадцать девятой, а затем поедем на юг. Они должны быть где-то недалеко от Вудбери.
– Они в каком-то чертовом тоннеле, зайка, они под землей, помнишь? Как ты, черт побери, собираешься искать их в гребаном тоннеле?! Ты что, убить нас хочешь?
– Мы найдем их. Они же должны выходить подышать воздухом хоть когда-то.
– Я даже не знаю, хватит ли бензина, чтобы добраться туда.
– Я думала, что – по твоим словам – в багажнике есть канистры, и этого достаточно, чтобы добраться до побережья и обратно два раза подряд. Ты мне соврал, мой мальчик?
– Я не планировал ехать в Чаттахучи с этим ублюдком.
Норма устало выдохнула и сложила маленькие пухлые руки на груди. Она носила ветхий кардиган поверх церковного платья, и все равно дрожала от прохлады вечера. Уже смеркалось. Небо окрасилось в сине-фиолетовый цвет, а низкие облака плавно вышли из-за горизонта серыми монолитными фигурами.
– Боже милостивый! Что за мир… – проворчала она.
Майлз потряс головой.
– Предположим, что мы нашли этих людей. Что ты им, черт возьми, скажешь?
Она глянула вниз.