Ходячие мертвецы. Вторжение,

22
18
20
22
24
26
28
30

Он посмотрел вниз. Глория перевела взгляд следом за пучком света, когда он наткнулся на пару рельс, вкопанных, как укрепленные артерии, в грязный пол тоннеля.

– Мы определенно недалеко от управления горной промышленности, – решился сказать Боб. – Согласно карте, оно должно находиться прямо над нами.

Он пошел по рельсам.

– Будь рядом.

Глория сделала, как он сказал, идя прямо за ним. Ее волосы тут же встали дыбом. Настигло такое знакомое покалывающее ощущение в основании позвоночника (оно возникало у нее каждый раз, когда она чувствовала, что что-то идет не так), но она игнорировала его. Она полностью доверяла Бобу.

Она шла за ним так близко, что могла дотронуться до кончиков его густых темных волос, свисающих с воротника, и она понимала, что только и хотела это сделать: потрогать его волосы, запустить пальцы в эти замечательные, черные волосы, покрытые сединой. Она тут же отогнала от себя это желание, говоря себе, что это, скорее, профессиональный интерес, профдеформация – пожизненно чувствовать себя сотрудником салона красоты.

Почти двадцать лет она была самым лучшим колористом и парикмахером в салоне большого города, который назывался Портерсвилл, штат Джорджия. Она уже давно потеряла счет, сколько голов она окрасила, причесала и подстригла, но сейчас, когда мир вывесил табличку «Не работает» и члены постапокалиптического общества решили не следить за прическами, она стала сильно скучать по ножницам в руке.

С другой стороны, Глория понимала, что ее интерес к структуре грязной пышной прически Боба Стуки являлся, возможно, чем-то большим, нежели просто мышечной памятью. У нее слабость к мужчинам. Однако в настоящее время, слабость к кому-либо могла привести к большим проблемам – это могло разбить сердце, или хуже, это могло даже убить.

– Ладно… Вот мы и пришли, – пробормотал Боб в полушаге впереди, и его голос послал холодный ток по позвоночнику Глории. Она увидела, как его рука резко поднялась, а затем, в свете фонаря, она смогла разглядеть то же, что и он.

– Святые угодники.

Она остановилась и просто смотрела, и ей стало тяжело дышать, когда она попыталась осознать факт того, что у человека, сидящего у стены тоннеля в тридцати футах от них, отсутствовала верхняя часть головы. Также казалось, что у него отсутствовала нижняя челюсть. Он был одет в стандартный грязный комбинезон и рубашку рабочего угольной шахты, исчерченную кровавым веером чернильного цвета, линии которого переползали с трупа на стену за ним. Он все еще держал свой пистолет, которым застрелился, в холодной, мертвой руке.

Они подошли ближе и увидели в свете лампы еще двоих мертвых шахтеров. Один лежал где-то в двадцати пяти футах от самоубийцы, а второй сидел у противоположной стены. У каждого из них была ужасная травма – прямое попадание в голову. Боб присел рядом с жертвой самоубийства, как детектив из убойного отдела, властный, но утративший вкус к жизни.

– Похоже, сначала он избавил от мучений других, а потом и сам застрелился.

Глория остановилась напротив одного из тел и осветила ужасающие останки. Личинки уже давно наелись плоти этих бедных мужчин и ушли, оставив после себя серые впалые шкурки внутри рабочей одежды. Глория задрожала.

– Судя по всему, это случилось недавно.

Боб осмотрелся по сторонам. Он заметил несколько деревянных ступенек, прибитых к стене, и направил свет на самый верх, туда, где через некое подобие люка, блокирующего вход и выход, опускался столб пыли.

– Я не могу сказать: то ли они тут застряли, а затем, поняв, что им не выбраться, прикончили друг друга, или…

Он остановился, как будто счел бесполезным заканчивать мысль. Глория посмотрела на завал поверх лестницы.

– Или они застрелились по необходимости. – Она снова взглянула на пистолет, навеки оставшийся в руке мертвеца.

– Эпидемия случилась где-то полтора года назад… Так? А это все могло произойти как раз в то же время. – Она шмыгнула носом, аллергия дала о себе знать. – Как думаешь, пистолет все еще можно использовать?