– Не пойму я, о чем ты, Никита?
– Да чего тут непонятного? Люблю я тебя, Наталка, аж свет не мил, так люблю.
– Никита… – на миг девушка задохнулась то ли от счастья, то ли от неожиданности.
Разобраться в своих чувства она не успела. Не давая опомниться, Никита стиснул ее в своих объятиях, жадно прильнув горячими губами к ее губам.
«Я никогда не смогу заменить тебе Елену, Алексей, – неожиданно подумала Наташа. – Да я и не хочу этого делать. Я такая, какая есть, и я хочу, чтобы меня тоже любили такой, какая я есть. А я – Наталья Климова. Никита – красивый парень, и самое главное, он любит меня, именно меня, ну и пусть, почему бы нет?»
– Так кто же мешает тебе, Никита, меня любить? Или, может, ты атамана боишься? – тихо произнесла она.
Разбойник отстранился, посмотрел на нее с удивлением, потом вдруг подхватил как пушинку и бережно понес под сень могучего дуба. Трава мягким шелковым ковром приняла их.
– Милая моя… – Никита нежно, но настойчиво гладил волосы, плечи, грудь и все целовал, целовал ее… – Жизни без тебя нет, – его рука, скомкав подол сарафана, коснулась бедра, прошлась по оголенному животу и скользнула ниже.
Наталью бросило в жар: «Что же я делаю, зачем?»
– Не надо, Ник… – попросила она, но блаженная нега всепоглощающей страсти уже обволакивала тело, а черный омут бесовских глаз затягивал все глубже. Никита торопился и торопил ее. Любить сейчас, здесь, сию минуту и на века.
Любить? Нет! Наталья вдруг с силой и отчаяньем оттолкнула его, выворачиваясь из объятий.
– А Алексей, он же…
И накликала… Раздирая плотные кусты цветущего вереска, на поляну, точно демон мести, вылетел всадник. Над головой мелькнули и опали, вздыбив землю, неправдоподобно огромные копыта Сатаны. Наталья, зажмурившись, непроизвольно прижалась к Никите.
– Отпусти ее, – спрыгнув, хрипло приказал атаман, бросая поводья.
Потемневшие от гнева глаза готовы были испепелить всех и каждого, костяшки пальцев, сжатых в кулаки, побелели. Таким Наталья видела его впервые, и ей стало страшно.
Никита молча поднялся и сделал шаг навстречу атаману.
– Я предупреждал тебя? – прорычал Карецкий.
– Твоя воля, барич…
– Почему ты меня ослушался?
– Я люблю ее…