Если по чести, то у Долгоруких уже не было выбора. Умный расчетливый Алексей Григорьевич отдавал себе в том полный отчет: либо они, Долгорукие, окончательно сковывают государя в тесном кольце любви и заботы – так, чтоб тот без них и пальцем шевельнуть не посмел, – либо всех их, даже фаворита Ивана, друга царского, закуют в кандалы и сгноят в Сибири, а то и вовсе головы лишат. Уж больно много недругов у их знатной фамилии. Ни при каком дворе фавориты не живут дольше каприза своего повелителя. А посему надо поторопиться!
Ведь Долгорукие многим успели насолить, сражаясь за близость к власти. Свалили и самого всемогущего Меншикова. А ведь тот, хитрец и пройдоха, дочь Марию с государем уж было обручил. Да все одно: вместе с дочерью гниет нынче в ссылке, в Березове. Надо, надо торопиться… Добыть Катеньке брак с царем, и глядишь – царская корона у князей в кармане! Катька хоть и дура-баба, а мысль отцовскую верно поняла. Недаром в Польше воспитывалась. Ради короны княжна на все готова. Но тут вышло препятствие ужасное и никак не ожиданное.
Ленивый разгильдяй и пьяница Петр II, никчемный внучок царя Петра Великого, влюбился – неслыханно! В свою родную тетку, дочь Петра Алексеевича, живую и бойкую очаровательную Елизавету Петровну! И то сказать: разница в годах между племянником и теткой была столь невелика, что, если б не церковные запреты, ничего удивительного в таком союзе никто бы не углядел.
И уже составлялась при дворе партия подхалимов, напевающих царю в уши: дескать, есть некие возможности церковные запреты обойти…
Как в таких обстоятельствах мужчину окрутить с другой, ежели он не то что этой другою не соблазняется, но даже и смотреть в ее сторону не хочет?!
Алексей Григорьевич на дочь и кричал, и кулаком стучал, обвиняя в нерадивости и сущеглупости женской, но, однако, и сам понимал: не в чем дочь винить. Девица старается изо всех сил. И даже, не побрезговав, к пьяному государю в постель влезла. Да только что с того? Государь к княжне холоден и равнодушен…
– Да уж… Против воли мужика женить?! Разве только чудом, – высказался я. Лица старика я уже не видел, но в голосе уловил зловещую усмешку.
– Да. В ноябре 1729 года произошло чудо, и весьма нехорошее: Петр II торжественно обручился с Екатериной Алексеевной Долгорукой. Княжна получила официальный статус царской невесты. Это был неожиданный удар под дых всем придворным партиям. Юная Елизавета Петровна на обручении плакала – понимала, что уж кому-кому, а ей-то при злой сопернице-разлучнице на беззаботную жизнь рассчитывать не приходится. Сам же Петр выглядел ошеломленным и будто примороженным…
Никто не понимал, как удалось Долгоруким совершить это грязненькое чудо. А свадьба между тем была уже назначена, причем на неприлично близкую дату – 19 января 1730 года.
Как сумели Долгорукие провернуть неподъемное дело столь стремительно и в столь отчаянно не подходящих обстоятельствах?! Если бы венчание состоялось, об их страшном секрете никто и никогда не узнал бы.
Но свадьбу сорвали. Уж очень много политических фигур было бы отодвинуто от кормушки этим браком!
Никакие уговоры на царя Петра не действовали. Его не удалось добром отговорить от свадьбы с княжной Долгорукой. Поэтому в день своей свадьбы упрямый молодец повенчался… со смертью.
Простудился, заболел и умер. Действительно: накануне брачной церемонии много времени провел на открытом воздухе, зимой, катаясь по льду. Одно удивительно: умер-то царь от черной оспы!
Вот ведь непонятная странность: промерзнув, царь залихорадил и… покрылся оспяными черными пузырями. Сгорел в три дня. Разумеется, это не могло быть случайностью.
Немедленно после царевой смерти начались допросы в подвалах Преображенского (Пытошного) приказа. Если бы их протоколы сохранились целиком – это было бы незабываемое чтение, и, возможно, много полезного удалось бы из них почерпнуть.
Но – увы! – остались только косвенные свидетельства, отрывочные и недостоверные.
Известно немногое: люди московского князя-кесаря Ромодановского после кончины государя схватили и препроводили в застенки и Ивана, и Алексея Григорьевича, и Екатерину Долгоруких. Их допрашивали с применением пытки, сообразно складу и особенностям каждого из преступных лиц. На допросах княжна Долгорукая, не таясь и не запираясь, показала, что ради удовлетворения своего непомерного тщеславия и премногого нахальства воспользовалась колдовской книгой «Дивные чудеса природы», которую привезла самолично из Европы.
Давным-давно эту еретическую книгу выкрал из царской библиотеки сам князь Андрей Курбский. Ее перевели с арабского пражские евреи. Колдовать по этой книге, готовить любовные зелья, дабы опоить ими государя, Долгорукой помог некий иностранный авантюрист польского происхождения Теодор де Шарни, посвященный во многие магические иерархии.
Авантюрист Теодор был схвачен вслед за своими высокими покровителями и подвергнут пытке наиболее строгим образом, как лицо закоренело нераскаянное и дерзкое. После допросов выяснилось: не Теодор никакой он, а Федька Шаров, беглый крепостной дворян Стародубских… Как у этого Федьки-Теодора оказалась книга, украденная из Либереи Курбским, – на допросах не интересовались.
Впрочем, и сами допросы быстренько свернули: государь умер, а с неудачливыми фаворитами и так все уже было ясно. Судьба их определилась: ссылка в Сибирь. В тот же самый Березов, куда наладили они в свое время врага своего, Меншикова, с дочерью…