— Помнишь туфли, которые были на покойнике номер один, прыгнувшем под автобус? В лаборатории сообщили, что отпечатки идентичны… знаешь с кем?
— С кем?
Нэш забарабанил по столешнице:
— С Артуром Толботом!
Клэр круто развернулась в его сторону:
— Как ты посмел назвать меня «Клэр-эклер»?
Портер не дал Нэшу ответить:
— Туфли принадлежат Толботу?
— Он похож на парня, способного купить туфли за полторы тысячи, верно?
— Зачем Обезьяний убийца обулся в туфли Толбота?
— По той же причине, по которой он похитил дочь Толбота. Тот сделал что-то плохое, и Обезьяний убийца хотел, чтобы мы об этом узнали. Он, так сказать, дал последний залп, спел свою лебединую песню. Может, он боялся, что мы облажаемся, и потому оставил нам метки, — ответил Нэш. — Он каким-то образом выкрал у Толбота туфли, набил их газетами, чтобы его маленькие ножки не скользили, и надел их, прежде чем броситься под автобус.
— Клэр, постарайся дозвониться до Хозмана. Выясни, что ему удалось узнать о финансовых делах Толбота; нам нужно ускорить процесс, — распорядился Портер.
Клэр схватила со стола свой мобильник и ушла в угол, на ходу набирая номер.
Портер повернулся к Уотсону:
— Ну, а что с часами?
Уотсон покачал головой:
— Я показал дяде фотографию, но он считает, для того чтобы что-то сказать наверняка, он должен взглянуть на саму вещь. Я обратился в хранилище, но они готовы отдать вещдок только вам или Нэшу.
Портер закатил глаза. Очень некстати, что из-за правил внутреннего распорядка именно сейчас следствие тормозится.
— Когда мы здесь закончим, я схожу туда вместе с тобой.
— И еще одно, — продолжал Нэш. — Делом заинтересовались федералы; всю ночь нам названивали из их местного отделения. Эмори больше двенадцати лет, и ничто не указывает на то, что ее вывезли за пределы штата, поэтому это наше дело!