Под подозрением

— Да. Ее звали Вика. Она исчезла где-то недели за две до того, как в «Саванну» Катька устроилась. Вика тоже была… против была, понимаете? Но она еще и за себя постоять умела. Она Локтю рожу расцарапала. Прямо в «Саванне», на виду у целой толпы.

— А потом?

— А потом… после этого ее никто не видел. Но я знала, где она жила. Она комнату снимала у одной пенсионерки на Заводской. Я к ней сходить решила… А пенсионерка сказала, что Вика уже несколько дней не появляется. А вещи ее все дома остались. Понимаете?

— Конечно. Успокойтесь, хорошо? — опер ободряюще улыбнулся Вале. — Фамилию Вики помните?

Филин провозился в отделе пару часов. Дел у него почти не было, но много времени отняли разговоры с коллегами — каждый норовил похлопать его по плечу, поддержать или пошутить. Филин думал, что они будут его раздражать. Оказалось, ничего подобного. Слышать одни и те же реплики, разве что в разных вариациях, от многочисленных людей было забавно. Как на день рождения, когда каждый пытается поздравить тебя с очередным ДР как-то по-особенному, но все сводится к банальным и набившим оскомину словам. Уезжать не хотелось. До Филина доходило постепенно, что все позади, что ему не нужно ждать роковых звонков по телефону, не нужно бегать в поисках правды, не нужно прятаться… Последние несколько дней пролетели, как дурной сон, но теперь Филин чувствовал себя так, словно они отняли у него полжизни. И ставший уже родным Промышленный ОВД вносил какое-то умиротворение в его душу.

Когда он вышел покурить, то заметил на парковке свою машину. На капоте автомобиля сидел Попцов, осунувшийся и словно съежившийся, сгорбившийся. Филин нахмурился. Подходить к Попцову он не хотел и не собирался. Закурив, Филин просто стоял и смотрел на него.

Попцов подошел сам. Шагая так, словно к каждой его ноге было приковано по пудовой гире. Он смотрел на Филина с затаенной надеждой. Филин буквально читал в его взгляде: «Знает или не знает? Догадался или нет?». От этого было противно и гадко.

— Здорово, Лех.

— И тебе не хворать.

Филин увидел, как еще больше осунулось лицо Попцова. Взгляд погас. «Знает» — прочел Филин на лице теперь уже бывшего, в этом не было никаких сомнений, напарника. Поколебавшись, Попцов протянул ему ключи от машины.

— С розыска твою тачку вроде как сняли. Забирай. Я ее в гараже эти дни держал. Все дворы ДПСы прочесывали.

Филин кивнул, убирая ключи в карман. И молчал. Попцов тоже молчал, не зная, что сказать, и не смея даже прямо взглянуть в глаза Филину.

Но не выдержал первым именно Попцов.

— Слушай, Лех. Ты знаешь, я старался тебе помогать. А потом… Ты извини. Реально, прости меня, что ли. Хрулев меня прижал. Он узнал, что я… что я взял запись с камеры наблюдения. Там, на Электрической. Пригрозил, что мне конец.

— Я понимаю, — сухо сказал Филин. — Мне он тоже пригрозил… пару раз.

Распухшее от побоев, местами почерневшее от синяков лицо Филина говорило с суровой доходчивостью, что «пару раз» — эпитет слишком скромный.

— А за то, чтобы сдать меня, что он пообещал? — не удержался Филин. — Дай догадаюсь. Перевод в Южный? Как ты всегда хотел? Или сразу в главк? — Попцов молчал в ответ. Филин хмыкнул: — Значит, угадал.

— Не давай, блин, врежь мне, если тебе полегчает! — нервно вскричал Попцов. — Или…!

Вторую версию он озвучить не успел. Филин от души съездил ему в челюсть. Но рука после прошедших диких суток плохо слушалась, и удар пришелся в скулу. Попцов рухнул на урну для окурков, задевая ее при падении. Бычки и пепел засыпали голову Попцова. Схватившись за лицо, он начал подниматься.

— Не полегчало, — устало сказал Филин. — Сука ты последняя, Попцов.