— На выезде, — хмуро ответил Филин. — Слушай… Попцов уволился, да?
— Вчера зашел ко мне. — Басов вздохнул и сел на край стола. — Положил заяву на стол.
— А ты?
— А что я? Сказал, что он может не отрабатывать две недели. Не знаю как ты… я его здесь видеть не хочу.
Филин кивнул.
— А я убойщикам в главк звонил, узнать, как дела, — продолжил Басов. — Они установили личность той танцовщицы, про которую твоя Катя рассказывала. Виктория Сомова… Стали колоть Штыка и его парней. Локоть поплыл. Согласился показать, где спрятали труп. Где-то за городом, в лесопосадке. Завтра собираются на выводку его тащить.
Филин снова кивнул, но затем не выдержал и устало попросил:
— Дим, давай не сейчас.
— Как хочешь. — Басов пытливо посмотрел на него. — С тобой все в порядке?
— Буча убили.
— А, так это он новый жмур? Тот самый Буч, которому пару недель назад голову проломили?
— Здоровяк, которого мы искали, закончил начатое. Буч пришел к нему, чтобы разобраться.
— Ну вот и разобрался, — хмыкнул Басов.
— Его мать внизу, — помедлив, сказал Филин. Он смотрел в окно. — Плачет, атакует дежурку. Просит дать ей какую-нибудь информацию… Я две недели назад был у них дома. Там ад настоящий, Дим. А когда я сказал ей, что сына в больницу увезли, знаешь, что она ответила?
— Мне на самом деле надо догадываться или…?
— Она сказала «Лучше бы его убили».
Басов понимающе вздохнул.
— Мда. Даже такие как Буч для кого-то — просто их дети, да? Плоть и кровь и все такое?
Об этом Филин тоже не хотел говорить. Он вдруг понял, что не хочет говорить вообще ни о чем. Филин наконец сообразил, что ему нужен полноценный отдых после всего пережитого. Поначалу казалось, что стены родного ОВД помогают. Теперь Филин убедился, что это не так.
— Дим, ты говорил, я могу несколько дней дома отсидеться?